С этими мыслями я выполз из комнаты, направив мощи свои
старческие на кухню к рукомойнику. Недоеденную половинку яблока
тщательно вымыл и прикусил сладость наливную зубами оставшимися, не
пропадать же добру. На крыльце августовское солнце встретило меня
ласковым рассветом. Таким ласковым и тёплым, что я им залюбовался,
на косяк опёршись.
Мысли о скорой кончине уходили вместе с утихающей болью в левом
подреберье. А уж когда в ноги ткнулась голова местной деревенской
мурлыки, то и вовсе на душе распогодилось.
- Ну что ты, Варюшка, о старые кости чешешься? Что тебе
неймётся? - спросил её ласково, наклоняясь и вчёсываясь в рыжий
загривок, на что получил снисходительное мурчание. - Вот не станет
меня, о кого свои бока чесать будешь. А, окаянная? Хотя ты та ещё
распутница, по любому найдёшь себе какого-нибудь старика для
поглада.
В ответ был только протяжный мявк и монотонное вмуркивание, не
прервавшееся даже от оглушающего рёва пролетающего над головой
грузового дальнобоя. Явно сбившись с курса и раздвигая своим
длинным телом облака, он с гудением шёл на северо-запад, в сторону
вечно растущей Столицы.
И что уж тут сказать, то ли мы к этому шуму привыкли, то ли
вместе с ней глуховаты на уши стали. Хотя в наш-то век
ультра-прогресса не привыкнуть к парящим машинам было сложно. Ещё
при прабабке их в небо поднимали, так что даже самые закоренелые
успели наглядеться и обвыкнуться.
А вот к чему было привыкать невыносимо, так это к беспределу
власть имущих, с цепи сорвавшихся после череды военных конфликтов и
операций, пары-тройки техногенных катастроф и нескольких глобальных
эпидемий.
Уж и не вспомню, сколько их на моём веку стряслось, а уж при
предках моих и того было больше. И будто мало нам было, но
народившееся на всех этих бедах поколение Элиты, или “красавчиков”,
как их в простонародье называют, быстро ниши свои заняла и честный
люд порядками прижало. Теперь из каждого планшета их рожи торчат,
трещат без умолку и жиром наливаются. Тьфу! Чтоб им пусто было.
Выбитая мажориками калитка заскулила на высокой ноте, чем
нарушила горькую идиллию меланхоличных мыслей. По-любому соседушка,
тут и к прокурору идти не надо.
- Эй, Семён, что как оно? Опять заходили? - зазвучавший сквозь
малиновые кусты его заискивающий голосок настолько не вписывался в
утреннюю картину, что я взял с порога кусочек кирпичика и метнул на
слух. - Ай лять!