Теперь-то до завтрашнего дня дожить - и то гордость в роду
Лопатиных.
Да впрочем, какая тут гордость. Такую-то жизнь истинно целиком и
полностью к чёрту…тьфу блин! Вот же сосед паскуда, прилепил словцо
дурное, теперь хрен отлипнет.
С ворчанием и с руганью работа потихоньку спорилась. Под конец
сезона многого то и не нужно, яблоньки пополивать, двор подмести,
еду простецкую заварить, да Варюшке мясца консервного подбросить.
Когда один живёшь, обхаживаться легче, хоть и не в пример скучнее.
Почти все местные уже разбежались: кто в город подался, кто под
реновации прогнулся, кто дарственную мажорикам выдал на
сомнительных условиях.
Один только я остался, да и до меня дотянулись, и без разницы
им, что дом мой на самом отшибе. В проекте у шишек местных то ли
энергомагистраль планируют протянуть, то ли новый жилой район, и
насрать им глубоко и на дома, и на яблоньки, и на оставшийся
нетронутым лес за речкой.
Хотя и её уже изгадили так, что не вода а чернила мазутные
текут, вся рыба перевелась. Счастье, что хоть предки мои, не
поленились и колодец вырыли. Сейчас бы уже аккурат полгода без воды
сидел после поломки водопровода, который всё никак починить не
могут.
Эх, водились бы черти, всё бы отдал, но наслал бы их на
красавчиков этих, да только кто сейчас в сказки поверит.
За всей рутиной денёк пролетел как-то незаметно и быстро.
Варюшка давно по делам своим кошачьим побежала, и понять её можно.
Что ей со стариком нянчится, если до заката ещё пол деревни
оббегать можно.
Потому под завершение дел своих дошёл до края участка и опёрся о
невысокий заборчик, дальним лесом любуясь.
К сожалению, утренний приступ под рёбрами дал о себе знать. Чем
ближе был вечер, тем сильнее ныло сердце. Так что, видимо, и правда
подходил мой срок. Шесть с лишним десятков лет землю потоптал, пора
и честь знать.
Поэтому в дом я возвращался почти решившись.
Как и у любого старика, оставалось у меня про запас одно
средство. Как раз из тех, которое в самый последний момент
использовать будешь, да и то сто раз подумаешь. А если точно
подсчитал, то и всю тысячу.
- Ох, Марфушка ты моя. На что же ты мне соблазн такой оставила,
- прошептал, доставая из комода дальнего свёрток.
В нем была рамочка с фотографией почившей супруги, улыбающейся
весело, и во всём доме этот цветной кусочек бумаги был почти
единственным. Последний кадр дедовского полароида вышел крайне
удачно. И уж как СКИПовцы шмоны свои в прошлом не устраивали, его
так и не сумели найти - прятал тщательно. Собственно, как и то, что
было вместе с ним в том же свёртке.