– Ник сказал Вам? – спросил он.
Олег Борисович стоял в пол-оборота и деревянной лопаткой переворачивал на сковороде мясо. Он ответил не сразу, и на протяжении нескольких секунд Корби ждал, чувствуя, как сердце выпрыгивает у него из груди. Он так не нервничал даже когда сдавал ЕГЭ. Этот человек был первым и последним взрослым, который мог ему помочь. Все другие варианты казались равно паршивыми.
– Живи, – ответил Олег Борисович. – Только одно условие.
– Какое? – нервно спросил Корби.
– Каждый третий раз в магазин ходишь ты. Еду берешь на свои деньги. Мой пацан сказал, что они у тебя есть.
– Конечно, – выдохнул Корби. – Вы меня спасли.
Мужчина пожал плечами и продолжил катать отбивную по раскаленной, плюющейся маслом сковороде.
Корби прошел в ванную и поставил стаканчик со своей зубной щеткой рядом со стаканчиком Ника. Он нашел новый дом. В четырех кварталах отсюда, в полутемной пустынной квартире, был его дед. Подросток представил, как старик склоняется над помятой газетой и вписывает кривые синие буквы в просветы черной решетки кроссворда. Его передернуло.
– Не думай о нем, – шепотом сказал себе Корби. – Думай о том, что ты все еще похож на небритого похмельного урода, и пока ты будешь таким, сегодняшнее утро не перестанет преследовать тебя.
Отражение немо шевелило губами. Корби подсоединил к сети серебристое тело электробритвы и начал стремительно расправляться со щетиной. Крошечные волоски превращались в пыль. В мерном жужжании вибролезвия были покой и торжество цивилизации. Жизнь.
Корби закончил бриться, почистил зубы и умылся. Взъерошил волосы полотенцем. Махровая ткань все еще пахла деньгами и ружейным маслом. Подросток искренне улыбнулся и присмотрелся к своему отражению.
Кожа после бритья стала гладкой и притягательной. На лбу чуть пульсировала голубая венка. Волосы, еще влажные, стояли дыбом. Он привычно зачесал их назад и решил, что теперь выглядит на четыре с плюсом. Только небольшое кровоизлияние под глазом портило вид.
– Как лицо? – поинтересовался Ник.
Корби вздрогнул и понял, что друг уже некоторое время стоит у приоткрытой двери ванной.
– Краснота прошла, – ответил он.
– А синяк – нет, – сообщил Ник.
Корби пропустил замечание мимо ушей.
– Твой отец разрешил мне остаться, – сказал он.
– Мой отец отличный мужик, – понизил голос Ник, – но не дай ему пропить все твои деньги.