– Ну как? – хором спросили Ара и Ник.
Корби проглотил вино, вздохнул и почувствовал, что вкус кофе сменяется терпким и приятным вкусом ягод. Он заметил, как его слегка качнуло. Теперь он верил, что Ара выпил всего три стаканчика. Этого было вполне достаточно, чтобы захмелеть.
– Где ты взял это чудо? – спросил Корби.
Ара фыркнул.
– У тебя такое лицо… Я думал, ты скажешь: «А можно еще?»
– А можно еще? – поинтересовался Ник.
Ребята рассмеялись. Черный брат спрыгнул с ограды.
– Там еще четыре стаканчика, – сообщил он.
– Слушай, – предложил Корби. – Может, пойдем к ручью?
– А Андрей? – спросил Ник.
– Он нас там найдет, – с поддельной уверенностью обещал Корби.
– Ладно, – сдался Ник.
Ара поднял свой рюкзак, и они двинулись по тропинке, идущей вдоль внешней стороны школьной ограды.
***
Трехэтажная школа стояла на пригорке. Она имела четыре крыла, сомкнувшихся в периметр вокруг квадратного внутреннего двора. Облупившиеся бело-синие стены в лучах вечернего солнца. Между зданием и забором раскинулось полудикое футбольное поле. На нем редко играли – из-за отсутствия сеток мяч все время улетал в траву.
Там, где кончалась территория школы, начинался неглубокий овраг, по дну которого бежал ручей – любимец местных подростков. Это было странное место. Здесь фактически кончалась Москва: школа была последним домом на своей улице. С другой стороны оврага не было многоэтажек – там находился дачный кооператив. За ним с одной стороны раскинулся лес, а с другой были пустыри и пищевые фабрики «Кока-Кола» и «Макдональдс».
– И все-таки, – сказал Корби, – откуда это вино?
– Помнишь, три года назад я учился в армянской церковно-приходской школе? – спросил черный брат.
– Это трудно забыть, – заметил Ник.
– Даже я что-то помню, – сказал Корби, – хотя мы тогда только познакомились.
– У нас было всего четыре предмета, – продолжал Ара. – Родной язык, история Армении, литература Армении и священное писание. Последние два преподавались через раз. Домашних заданий не давали. Занятия по субботам.
Они углубились в заросли. Эти кусты были знакомы, как родной дом. Здесь они первый раз курили, первый раз выпивали вместе, здесь назначали свидания и целовались. Ребята уверенно шли знакомой тропинкой.
– Я забыл лекцию двухнедельной давности, – продолжал Ара. – Я постоянно их забывал, и отец Тевос попросил меня остаться. Он был нестрогий, дружелюбный такой. В пристройке почему-то выбило пробки, он зажег свечку и закурил от нее трубку. Мы сидели под окном, дым утягивало в форточку, а на улице шел дождь и кружились листья. Было круто.