Воистину Гент не отличался благонамеренностью. Дух мятежа не спал в нем и в тот день, когда молодой герцог, уже прославленный под именем графа Шаролэ, мирно въезжал в город после брюссельских коронационных торжеств. Гент ничего не позабыл и не задумываясь одновременно давал в стенах своих место гостеприимству и политическому шантажу, верноподданническим излияниям и насилию, Богу и дьяволу. Колокола святого Якова и святого Баво приветствовали гостя и служили сигналом к восстанию.
Герцогская свита была многочисленна, но на рыночной площади собралось вооруженного народа в десять раз больше. Государь медленно проехал сквозь толпу, спокойно и сдержанно приветствовавшую его. Он не отвечал на приветствия.
– У них слишком много оружия, – заметил он графу Кревкеру, ехавшему с ним рядом.
Перед ратушей в парадном строю и при оружии его встретили знатные бюргеры. Городской старшина держал весьма холодную приветственную речь. Тем временем смутный шум ближайших уличных процессий становился все громче. Резким движением руки герцог остановил говорившего.
– Что это значит? – спросил он.
– Процессия святого Льевэна, – спокойно ответил старшина.
– Она мне кажется весьма шумной и удивительно несвоевременной, – ответил герцог и повернулся в седле. Голова процессии достигла в это время задних рядов герцогского эскорта. Яркое июньское солнце горело на пиках и шлемах. Герцог воскликнул, не спуская глаз с процессии:
– Они вооружены с ног до головы, господин старшина!
– Таков обычай нашего города, ваше высочество, – ответил тот.
Справа от священнослужителя, несшего ковчежец с мощами святого Льевэна, шагал Дьявол. Он сказал коренастому человеку, шедшему по левую руку от каноника:
– А что, Даниель, наш добрый святой знает свой путь?
Даниель, смеясь, кивнул ему в ответ головой. Тут оба они прижались плечами и руками к канонику, движения которого и без того стеснены были ношей, сдавили его и подтолкнули к возвышавшейся за несколько шагов впереди на площади таможенной будке, где взимались принудительные герцогские сборы и пошлины. Ковчежец уперся в ветхую деревянную пoстройку. Дьявол повернулся и, выпрямив свое худое, длинное, несколько согбенное тело, поднял руки вверх и закричал пронзительным голосом:
– Люди добрые! Милосердный святой желает здесь пройти, не склоняя главы!