Белая веранда наполнялась лицемерием. Морин это ощущала. И эта идиллия не могла продолжаться вечно. Кто-то настучал на ее отца, вероятно один паренек, который еще со школьной скамьи был влюблен в ее мать. Приехали полицейские и поймали его. Накинули на шею силок. Морин помнит, как он стоял на коленях во двое, весь в пыли, руки закованы в наручниках за спиной. И матерился что есть свет. Рассказывал, как ненавидит все нас, всю нашу страну. Что мы все скоро умрем. Мать хотела обнять его напоследок, а он плюнул ей в лицо. Его погрузили в фургон и увезли. Больше его никто не видел.
А мать спилась и Морин забрали в детский дом.
Морин ненавидела мужчин и юг до этой ночи. В первый раз в жизни она была слабой и не ощущала себя предметом насмешек как было в детстве. Он ее не сторонился, как бабушка с дедушкой. И не стремился переспать из-за спора с другими парнями. Как Шор и Уилфред, которых разорвало фугасом.
Он стал ее первым мужчиной. Они укрылись под плащом и трахались, согреваясь в прохладе ночи. Морин понимала, что ему не составит труда прирезать ее сейчас. Она была беззащитной, слабой перед ним. Она была женщиной.
Он предложил ей сделку. И оставил на память Писание в потертой обложке.
– Пока.
– Каждый вздох во служение. – ответил он и исчез из ее жизни.
Может там получится увидеть его. Когда она привезет лейтенанта. Хотя не исключено, что ей пустят пули в лоб, как только их остановить патруль боевиков.
Наверное, она дура, но ее завербовали. Она понимала, что крепким вставшим членом. Что повторяет ошибки своей матери.
Но твердила себе, что делает правильно. Юг не виноват, Организация появилась после вторжения. И все чаще читала Писание, чтобы убедить себя в этом.
Телефонный звонок вырвал Дейла из хмельного головокружительного и мутного сна.
– Добрый день. Вы позвонили в дом Гетфилдов. – он услышал свой голос.
Дейл потерял счет, сколько раз уже намеревался стереть запись автоответчика, но палец все время замирал в дюйме от красной кнопки.
– Вероятно, нас сейчас нет дома. – губы повторяли слова Марты.
Сейчас будет больнее всего. Пальцы скомкали простыню, голова вжалась в подушку, мокрую от блевотины. Слова на записи вскрывали его грудную клетку и трепанировали череп.
– Пожалуйста, оставьте ваше сообщение после сигнала. – пропищала Рут.