Впрочем, она превращала поклонников в идиотов не корысти ради, а из любви к искусству.
– Не была я доброй. Никогда… – неожиданно вздохнула Ольга.
Еще пять минут назад я был того же мнения. Но после этого вздоха, такого искреннего и горького, настроение моё переменилось.
– Что ты на себя наговариваешь! Костю же пожалела! Он за тобой хвостиком три года бегал. Все курсовики делал в двух экземплярах: тебе и себе. Причем себе – если успевал.
– Костю пожалела? – карие глаза недобро почернели. – Залетела, аборт вовремя не сделала, вот замуж и вышла.
– Лучше бы ты со мной залетела…
– Конечно. Тогда бы ты был лысым. Шучу.
– Ваши салатики! – Официантка появилась вовремя. Я не знал, как реагировать на Олину шутку. Она не скрывала иронии. Только не было понятно: кому ирония предназначалась: мне, ей самой или безвременно облысевшему Косте.
«Мечта дальнобойщика» выглядела вполне аппетитно. В центре тарелки – изрядных размеров стожок – соломка из языка. Рядом стожок поменьше – тертый сыр с майонезом. Вокруг – луг из свежей зелени и тонко нарезанных пластинок огурца. Справа зелень ограничивали аккуратные, сочные брусочки ананаса. Слева кубики маринованной папайи.
– Как нога? – официантка участливо наклонилась к Ольге.
– Какая нога? – удивление было настолько искренним, что я невольно оторвался от салата.
– По-моему, правая. – Официантка неуверенно указала на разутую ногу Оли с привязанным полиэтиленовым пакетиком.
– Все хорошо, девушка, не переживайте, – настал мой черед – это спектакль. Правой ноги нет вовсе. Там протез. А протез, только заржаветь может.
– Чего же ты так потел, когда с протеза колготки снимал? – спокойно поинтересовалась Ольга.
– А у меня воображение хорошо развито, – быстро парировал я.
– Горячее заказывать будете? – официантка перешла на официальный, а может, официантский тон.
– Да. – Я отложил меню. Все равно ни одно название мне ничего не говорило. – Принесите что-нибудь на ваш вкус.
Девушка кивнула. Проходя мимо стойки бара, она остановилась у Клинтона и поправила саксофон. Ширинка экс-президента, на мгновенье выглянувшая из-под изгиба музыкального инструмента, была расстегнута. Дизайнер-то, кажется, из завсегдатаев желтого дома.
– С тобой я «залететь» не могла. – Оля уже увлеченно разгребала вилкой стог языковой соломки.