Она. А сейчас ты уверен, что нужен ему?
Он. Не уверен. Уверен в том, что он нужен мне.
Она. Под старость решил душу спасать?
Он. Мою душу уже не спасти, его душу еще можно.
Она. Кажется, кто-то едет. (Выходит из-под брезента, поднимает руку. Звук приближающейся машины.) Стой, тебе говорят! Сволочь!
Машина с грохотом проносится мимо.
Он. Так я увижу его?
Она. Нет.
Он. Послушай, вопрос о детях и родителях не решается на уровне самолюбий.
Она. Он уже слишком большой и еще слишком маленький, чтобы общаться с тобой.
Он. Ну хорошо, а когда?
Она. Когда он станет взрослым.
Он. А как ты это определишь?
Она. Человек становится взрослым, когда полностью осознает разницу между мужчиной и женщиной. Большинство людей так и не становятся взрослыми.
Он. А ты думаешь, ты уже стала?
Она. У меня работа такая.
Он. Работа у тебя не такая. Ты видишь женщин, когда им плохо. А ты видишь их, когда им хорошо? А я вижу. Я тебя видел пятнадцать лет тому назад…
Она. Четырнадцать с половиной.
Он. Ну, четырнадцать с половиной. У тебя в глазах было северное сияние, а ты мне писала: «Мне не хватит всей жизни, чтобы простить тот кошмар и позор…»
Она. Неужели я так хорошо писала?
Он. Я всю жизнь мечтал о сыне, а ты спрятала его от меня, лишила меня той жизни, которую я должен был прожить! Ты украла его у меня! Да, да, украла только на основании того, что детородная функция принадлежит тебе! И теперь ты не желаешь делить права на него!
Конец ознакомительного фрагмента.