– А кто этот лейтенант? – спросил Гергей, склонившись к Добо.
– Иов Пакши, младший брат капитана Комаромской крепости.
– Хорошо поет!
– И, должно быть, храбрый малый. Кто любит петь, тот и дерется храбро.
– А тот молодой человек, с огненным взглядом и закрученными усами?
– Пишта Будахази, офицер. Шесть конников привел с собой.
– Видно, что прирожденный воин. А тот подальше, с густой бородой, тянется сейчас за кубком?
– Беренц Бай, офицер. Пять конников привел. Тоже славный малый.
– А этот молодцеватый паренек с шелковым платком на шее, рядом с эгерским горожанином?
– Пишта Фекете, офицер. Шесть конников привел.
– Да, верно, ведь я же беседовал с ним.
Лейтенанту Пакши хотелось спеть и второй куплет песни, да слова вылетели из памяти. Дудари ждали, когда он начнет.
Вдруг кто-то крикнул:
– Да здравствует наш священник!
– Да здравствует старейший в нашем войске! – крикнул Золтаи.
Цецеи весело возразил:
– Может, прадед твой старейший, а я еще совсем не старый!
– Да здравствует самый молодой защитник крепости! – гаркнул Петё.
Тут уж и Криштоф Тарьяни взял в руки кубок и, зардевшись, чокнулся с гостями.
– Да здравствует тот турок, – крикнул Гергей, – которому мы первому вышибем зубы!
Все захохотали, и каждый чокнулся с соседом.
С места поднялся румяный эгерский дворянин. Он откинул с правого плеча синий плащ с большим воротником, разгладил усы в обе стороны, пригладил чуб и сказал;
– Да здравствует тот, кто первый сложит голову за Эгер!
Гордым и серьезным взглядом посмотрел он вокруг и, ни с кем не чокнувшись, осушил бокал до дна.
Вряд ли думал он, что пьет за самого себя.
Стрелки больших стоячих часов показывали одиннадцать. Вошел караульный и, остановившись в дверях, доложил:
– Господин капитан, турки уже в Макларе.
– Только передовые части, сын мой.
– Нет, побольше, господин капитан. Они лавой идут при лунном свете, а позади в поле видно множество шатров и огней.
– Ну, стало быть, завтра они будут здесь, – сказал Добо, кивнув головой.
Он отпустил караульного, сказав, что до утра можно не являться с новыми донесениями, и встал. Это означало, что пора расходиться.
Мекчеи увлек в угол зала Гергея, Фюгеди, Петё и Золтаи. Он перекинулся с ними несколькими словами, затем поспешно подошел к Добо и, звякнув шпорами, сказал:
– Господин капитан, двести человек готовы выехать ночью.