Таня и Соня были ровесницами. Учительница бывала в доме Молчановых. Случалось, подруги впрягались в помощь к вечно занятой Пелагее Петровне: то поливали капусту, нося воду на коромысле из Миасс-реки, то склонялись к грядкам, вырывая сорную траву, или лён стелили. И всегда заботливо спрашивала Петровна подруг:
– Уморились, поди? То-то, это вам не крашеные яйца на Красную горку катать! Ну, посидите – посплетничайте…
Акулина, бабка Пелагеи Петровны, много лет воспитывалась в женском монастыре, что близ озера Кысыкуль. Никто теперь не мог бы узнать в этой глухой и беззубой старухе некогда черноглазую, русоволосую и стройную, похожую на былинку, русскую красавицу. «Моя белица», – любовалась ею мать-игуменья, и всеми силами старалась отдалить её пострижение в монахини. – «Негоже экую красоту заживо в стенах монастырских хоронить. Сюда не по своей вине, или не по своей воле идут, или премного согрешивши. Подрастешь – выпущу тебя, как птичку вольную, в добрые руки. Тебе сыновей рожать и девок плодить…»
Как знать, свою судьбу она вспоминала, или по-матерински любила эту круглую сироту…
Как-то в июльский день разрывала Акулина хвойную подстилку под соснами и срезала за монастырской стеной ножичком белые грузди – размером с небольшое блюдце. Вдруг прямо ей под ноги кинулась собака. Вздрогнула Акулина, но оправившись от испуга, смело погладила собаку. Та села на задние лапы и миролюбиво уставилась на девицу. Из лесу вышел парень с ружьем.
– Видать, добрый ты человек! На иного мой Шайтан набросился бы… – проговорил он, забрасывая ружье за плечо. Она глянула на парня. Черноволосый, с курчавой бородкой, улыбчив. «Вот и судьба! Такого во сне не раз видала». Познакомились, полюбились. На Покров>9 свадьбу сыграли. Шестнадцать лет Акулине было. Скромная мать-игуменья за мать сидела, украдкой от радости слезу утирала. Увез её тогда Матвей в село Тургояк. Родители его к древлему благочестию приучили. А что? Вера-то одна, не басурманская! Писание одно, предания общие, лишь имеются тонкости обрядовой стороны православия. В семьях – и тех свои законы, свои нравоучения…
От бабки своей Пелагея Петровна унаследовала тихий и кроткий нрав, но твердую волю, незаурядную память и способность к чисто женскому ремеслу. Схватывая налету, она сама кроила, шила, вязала, ткала, пекла пироги и шаньги – пальчики оближешь. Она без запинки знала даты рождения святых и угодников, все православные праздники, многие молитвы и заговоры, кафизмы