Закон сталкера - страница 8

Шрифт
Интервал


Почему? Не знаю… Вот убейте меня – не знаю. Глупость? Наверно да. Потому что в следующую секунду мою кисть обожгло огнем – и вырванный из нее пистолет с металлическим лязгом упал на бетонный пол. А потом я увидел, как ко мне тягучей молнией рванулся незнакомец в странном темно-сером балахоне под цвет тумана и бетона. И понял, что ни фига не успеваю выдернуть из ножен «Бритву», потому что этот человек явно двигается быстрее меня, и его нож, зажатый в руке, коснется моего горла раньше, чем я успею смачно и коротко выматериться от досады…

Но он сделал это раньше.

Остановился на полпути, словно наткнулся на невидимую стеклянную стену, и из-под глубокого капюшона, полностью скрывающего лицо, раздалось глухое:

– Ксоо!

И мне как-то вдруг сразу полегчало. Потому что в Предзонье вот так от души ругаться на японском языке мог лишь один человек. Помнится, в свое время он мне рассказывал, что эта привычка сохранилась у него со времен обучения в Школе клана якудзы – тогда ему только и оставалось, что материться про себя да глотать вязкую слюну, часто имеющую привкус собственной крови.

Я опустил глаза, посмотрел на небольшой лоскут кожи, сорванный с кисти тонкой стальной цепью, и все-таки не выдержал:

– Ну япона мать! Ты когда-нибудь будешь сначала думать, а потом бить?

– Как будто ты сначала репу чешешь полчаса, а потом стреляешь, – немного смущенно проговорил Виктор Савельев по прозвищу Японец, откидывая назад свой капюшон.

– Понятно, – сказал я, доставая из кармана аптечку. – Это типа вместо извинения, я правильно понял?

– Хорош тебе стонать, – буркнул Японец. – Подумаешь, царапина. Зеленкой помажешь, и через два дня заживет как на собаке.

– Угу, я тоже рад тебя видеть, – сказал я, над-рывая зубами упаковку с бактерицидным пластырем. – А теперь объясни, какого ктулху ты тут делаешь?

– Пытаюсь вскрыть вот это, – сказал Виктор, кивая на огромную стальную заслонку, перегораживающую коридор.

Именно заслонку. Так как дверью назвать это бронированное нагромождение стали, вмурованное в бетон, язык не поворачивался.

Но Савельева трудности никогда не пугали. И без расспросов было понятно, что открытые ворота Института и охранники, валяющиеся вдоль дороги – его работа. А теперь он при помощи молотка и зубила умудрился выковырять в бетоне под дверью нехилую нишу, в которую запросто мог пролезть чемодан средних размеров. При этом я заметил, что валяющееся на полу зубило, которое Виктор метнул в меня, было уже сточено на треть. Это как же он молотил по нему? И сколько? О чем я и поинтересовался.