На руднике
задумываться о будущем не имело смысла – все равно от меня там
ничего не зависело, а перспективы оно сулило самые безрадостные.
Дальнейшая жизнь была распланирована вплоть до самой смерти, и
спрашивать моего мнения на этот счет никто не собирался. Тем
больший шок принесла с собой внезапно обретенная свобода – помимо
осознания самого свершившегося факта, она добавила еще и немало
головной боли. Оказывается это ни фига не просто, быть свободным в
мире, где все зависит только от тебя самого, потому что ты – один.
Как жить, где жить… Кем быть? Сдохнуть в канаве никому не нужным,
нищим бродягой, участь совершенно не привлекательная. Во всяком
случае, не более, чем перспектива окончить свои дни в забое под
землей.
Все эти размышления,
как ни старался отстраняться от них, упрямо лезли в голову, каждый
день, каждый час. И, чем ближе была цель – добраться до Камхура,
тем страшнее становилось, потому что… а что дальше? Молчание Хона,
старательно нагнетавшего тайну и вообще очень неохотно отвечавшего
на вопросы, бесило просто неимоверно. И заставляло по новой
«пережевывать» осточертевшие уже мысли.
Такая вот фигня.
Удивительно, как я еще с нарезки не сорвался из-за всего этого.
Пришел настоятель не
один, а с какой-то девчонкой, лет шестнадцати в зеленом платье с
цветочным орнаментом на поясе и по краям рукавов. Невысокая
брюнетка, с заплетенными в три коротких, едва достающими до
лопаток, косицы волосами. Черные глаза смотрели внимательно и с
легким любопытством. Ее вполне можно было назвать если не красивой,
то уж миловидной точно, но все впечатление портил шрам от ожога,
обезобразивший ей левую щеку и часть шеи. Не повезло девчонке.
- Яр, познакомься -
это Уруми, - представил свою спутницу монах. – Она сирота, живет
при храме и, несмотря на юный возраст уже демонстрирует
поразительные успехи в искусстве врачевания.
Последнее было
произнесено с явной гордостью, на что девчонка молча склонила
голову в поклоне. Поднявшись на ноги, я коротко поклонился в
ответ.
- Почтенный Шин Мо, к
сожалению, вынужден был нас покинуть, - вытащив из рукава свернутый
в трубочку лист плотной, серой бумаги, продолжил настоятель. – Он и
без того слишком задержался, учитывая, что прибыл в Хиньяр для
решения важных и срочных дел. Шин Мо очень сожалел, что не может
попрощаться с тобой лично и попросил меня сделать это за него.
Надеюсь, ты простишь ему такую поспешность и не станешь таить
обиду.