Но усомниться нужно не только в отношении очевидных глупостей. А с чего вдруг следует считать этимологией слова Волга понятия, точнее, представления «влага» или «река»?
Во-первых, разве есть что особенное во влаге Волги, что определило бы такой выбор имени, или она единственная большая река в России? Нужно дать хотя бы какое-то убедительное реальное обоснование. Сразу скажу, ничего убедительного мне не попадалось. Но это и невозможно в силу заведомой ложности такого хода мысли: название обязательно дается по ценностному выбору носителей языка, поэтому никакого объективного реализма в их чувственном предпочтении просто не может быть. Обоснование может быть реальным, т. е. убедительным, только в психофизическом смысле. Например: вокруг столетиями стоит великая сушь, а эта река всегда полна влагой (жаль, что не водой). Или: все реки так себе, а эта Река – матушка. Первого никогда не было, Волга всегда течёт либо в болотах и плавнях, либо сама становится большим болотом и старицей. А матушкой эта Река является только для русских. Что ж они не назвали её Рекой, а позаимствовали чужой термин реки? Нет, если эта река – матушка, то и Волга – её подлинно русское имя, настолько подлинно-авторитетное, что стало термином реки и для окружающих её народов (т. е. юлга и пр. – это искажённое Волга, как ватт от фамилии Уатт, коньяк от провинции Cognac, бродвей в любой деревне от американского Broadway, голгофа в любой душе от горы Голгофы).
Во-вторых, разве изолированное представление может быть этимологией, исходным значением слова? По самой структуре значения оно вариантно, многозначно, многопонятийно (намекаю на азы семантики, от Пирса и Фреге до Чомского и Апресяна). Именно поэтому нет и не может быть первого и единственного этимологического значения. Кроме того, выше был перечислен ряд разных слов, выражающих одно представление. Выходит, что самые разные слова, тем более – слова разных языков, имеют одну этимологию? Разумеется, этого не может быть в принципе. В противном случае все языки, по сути, являются одним языком.
Как же совмещается парадокс многозначности любого этимологического значения и уникальности этимологии каждого слова? Решение находится в самой природе слова, точно определённой ещё В. Гумбольдтом и многообразно объяснённой его последователями, лучше всего А.А. Потебнёй, К. Фосслером, А.Ф. Лосевым, М.М. Бахтиным. Если вспомнить Потебню, то слово по указке его формы является особой установкой многих значений – точкой зрения на мир представлений через то, что называется мотивацией, или внутренней формой. «Под словом