Заметавшиеся было в небе утки, вконец сбитые с толку, громко крякая, перестраиваются в треугольник.
Дима. Ну вот, теперь правильно! А на одном из торосов…
Сири(на ходу придумывает почти в рифму). Пристроились со своим мороженым эскимосы! Да?
Дима. Ты что, с ума сошла, Сири? Эскимосы же не едят мороженого! Им ведь и так холодно! Им не положено! Они простудятся и заболеют!
Сири. Так ты же сам что-то про мороженое говорил!.. Ну, когда не хотел есть свой кефир!
Дима. Простоквашу! Я не хотел есть простоквашу! И я же тогда не знал, что у них тут так холодно! Я передумал. Давай переиграем это. А ты, значит, утром все слышала?
Сири. Слышала, да. Я ведь сразу включилась. Сразу, как только ты меня позвал. А насчёт эскимосов… Может быть лучше всё-таки заглянуть в Википедию?
Дима. Погоди, Сири. Я сам вспомню. Эскимосы трубки курят. Да, трубки. А в трубки набивают…
Сири(неожиданно). Порох?!! Да?
И не успевает Дима помахать эскимосам рукой и громко крикнуть:
– Здрасьте!
…как эскимосы укоризненно качают головами и исчезают, оставив Диме на льдине на прощанье свои красивые унты, обшитые мехом оленя («Вообще-то они называются торбоса», – по этому поводу заметит Сири). Вместо эскимосов остаётся только большое кольцо дыма, синего на солнце, и висит до тех пор, пока не истаивает.
Конец ознакомительного фрагмента.