Спустя пару часов ожидания, я уже готов был признать, что
бесконечное перебирание бумажек — это преступление сродни геноциду.
И вполне заслуживает расстрела на месте. Ну, в самом-то деле, на
дворе ночь глухая. Все добрые люди уже давно баиньки отправились. А
эти умники там свои умные бумажки перекладывают. Спать-то когда,
уважаемые? И будете ли вообще? Может, вообще до утра тут сидеть
собрались?
Хотя нет, брат Свен предупредил бы. А так он сообщил только о
королевских стражниках, торчащих на входе, да о чистюках, засевших
где-то в непосредственной близости от хранилища.
Наконец-то! Спустя еще пятнадцать минут храмовые клерки по
одному и двое начали выползать во двор. Только вот никуда
расходиться не спешили. Стояли себе, на звездочки глядели.
Обсуждали свои чертовы бумажки. Сволочи престарелые. И чего
ждете-то?
Ждали они, как оказывается, местной развозки. Вот чего не ожидал
в этом средневековом мире, так это такой заботы о своих работниках.
У нас-то, на Земле, до того, чтобы не только привозить сотрудников
на работу, но и забирать их с нее додумались не так уж и давно. А
тут вон оно как. Молодцы, жрецы, чего уж тут. Только вот,
получается, что мне совершенно не обязательно было изображать из
себя человека-паука, взбираясь на стену? Прошел бы себе
свободненько под маскировкой, и никто бы не заметил. Вон, как
ворота широко распахнули. Ну да чего уж тут...
Когда все жрецы, наконец, свалили. Я решил все же выждать еще
немного времени, прежде чем приступать к намеченной работе. Смущали
меня ребятки, оставшиеся за воротами. Неужто они так всю ночь будут
стоять? Тогда какая это, нафиг, синекура?
Подозрения мои не оправдались. Не прошло и пятнадцати минут, как
в ворота несильно постучали и стоявшая пара стражников тут же
распахнула одну из створок, впуская своих коллег внутрь. К счастью,
надолго те не задержались и, перекинувшись парой фраз, протопали в
караулку. Утомились, наверное, бедняги. Ну что же, пора
приступать.
С патрульными мне удалось расправиться на удивление легко. Один
из них как раз отлучился в туалет по грязному делу, а второй,
совершенно закономерно не предполагая какой-либо опасности,
приятеля своего дожидаться не стал. Тем самым дав мне возможность
сначала вырубить себя, а потом уже засранца.
Вторыми вырубил ту парочку, что осталась около ворот. Тут тихо
сработать не удалось бы при всем желании. Поэтому пришлось бить
всерьез. Смерти служивым я не желал, поэтому после того, как они
оба лишились сознания все же немного подлечил. Дадут боги —
выкарабкаются. А нет — служба такая у мужиков.