Да и тут, я уверен, он не из-за тупости своей угрозами и
знаниями моей подноготной сыпет, проверяет, гаденыш, чем бы меня
подцепить. Нужен я ему для чего-то, вот и ищет рычаги давления.
Подсказать ему что ли?
— Кстати, — сделал я вид, что разглядываю картину, висящую на
стене слева от меня (ничего особенного, просто пейзаж), — говорят,
что теневые бароны всегда платят свои долги.
— Намекаешь, что я тебе что-то должен?
— Почему намекаю? Прямо говорю. Кстати, я понимаю, что немного
поздно для знакомства, но как тебя все же звать?
— Селехом и зови. Это мое настоящее имя. — Пожал плечами мой
собеседник, открывая один из ящиков стола и доставая оттуда крупный
полотняный мешочек. — Держи, — он катнул его в мою сторону. — Твоя
плата.
Я словил подношение, взвесил его в руке, выходило прилично.
Только вот это было не то, совершенно не то. И развязывал я тесемки
больше для хозяина кабинета, чем для того, чтобы самому убедиться,
что я прав и никакого артефакта внутри нет.
— Золото, — разочаровано протянул я, заглядывая внутрь.
— Триста монет. Золотом. — Многозначительным тоном проговорил
Селех.
— Это не то, о чем мы договаривались, — сказал я, толкая мешочек
обратно. Сумма, конечно, значимая. Только вот что мне те деньги?
Мне другое нужно.
Селех посмотрел на меня, как на дурака, но мешочек все же забрал
и спрятал обратно в ящик стола.
— Все артефакты находятся в ведении Круга Чистоты, — развел он
руками.
— И что? — вопросительно поднял бровь я, — Неужели ты думаешь,
что меня это волнует? У нас с тобой был договор, я... — я резко
замолчал, понимая, что эта скотина чуть не заставила меня в
открытую признаться в убийстве Ходока. Ай хорош, аборигенский
Торквемада. А я чертовски самоуверен. Будь он хоть из четырежды
отсталого мира, но это не делает его тупым. Помни, Шурик, об этом.
Всегда помни. И не считай себя умнее других.
Нет, с глобальной точки зрения ничего страшного в моем признании
не было бы. Как я уже говорил — Селеху и доказательств никаких не
нужно предоставлять, чтобы меня осудили. Но вот наше с ним
противостояние я бы проиграл. Чего крайне не хотелось. Я должен
быть сильным и не уступать даже в таких мелочах. Понимаю, что мои
рассуждения могут показаться глупыми или звучат, как подростковый
протест. Но я на Риэле уже несколько месяцев, и если уж что и
понял, так это то, что стоит кому бы то ни было проявить слабину,
как тут же найдется тот, кто будет готов сожрать слабого. Так было
с Ирвоной, так было с Гральфом, так было с семьей Чеза. Поэтому, по
возможности, я и старался себя вести так, будто держу все под
контролем. Даже если это было и не совсем так.