Я присоединился к армии осенью, так что зимней кампании хлебнул
по полной и искренне надеялся, что до следующей на фронте не
задержусь. На то, что к зиме кончится сама война, надежды не
осталось, мне кажется, уже ни у кого.
Обе армии завязли в окопном противостоянии, и обе стороны делают
вид, что у них не осталось средств для подготовки массированного
прорыва.
И обе стороны, разумеется, такой прорыв готовят. Наше
командование возлагает большие надежды на летнее наступление. Их
командование, я полагаю, тоже. У кого что получится - никому не
известно, потому что фортуна, как известно, дама капризная, а на
войне - вдвойне.
Простите за нечаянную рифму.
На этом участке фронта мы всего неделю. До этого были на
соседнем, а еще через неделю снова поменяем позицию. И кто знает,
где мы будем хотя бы через месяц, если останемся в живых.
Нас мало.
Всего три поручика и штабc-капитан, вторая спецрота Семьдесят
Первого Гвардейского Императорского полка, силы специального
назначения. Нас мало и мы постоянно в движении, потому что наша
главная цель - заставить противника поверить в то, что нас много,
что мы присутствуем на любом участке фронта. Что нас тьмы и тьмы,
что имя нам - легион.
На самом деле этот легион существует, только в каком-то другом
месте, о котором генштаб нам не докладывает. Где-то в том самом
месте, о котором мы ничего не знаем, из людей, которых здесь нет и
чье присутствие здесь мы пытаемся имитировать постоянными
боестолкновениями, формируется ударный кулак, мощный таран, который
одним ударом сомнет эшелонированную оборону противника и позволит
имперской армии выйти на оперативный простор… По крайней мере,
штабс-капитан Абашидзе нам именно в таких терминах текущую
обстановку описывает.
Снаружи изрядно грохнуло. Так хорошо грохнуло, что на столе
звякнула посуда, а с потолка посыпалась земля.
— Почти попали, — безмятежно констатировал Андрюша.
— Когда-нибудь они попадут точно, — сказал я. — Если долго и
упорно стрелять в чью-нибудь сторону, рано или поздно ты попадешь.
Пусть даже и случайно.
— Но мы этого уже не услышим.
Что ж, это верно. Если ты услышал разрыв, значит, тебя этим
прилетом не убило. Но не факт, что не убьет следующим.
Относиться к этому следует философски. Потому что вокруг война,
а война — это серьезно. Это вам, как говаривал мой папенька, не с
девками в бирюльки играть.