–Я тоже что-то чувствую,–согласился я, жалея, что отправил своих демонов на
разведку из-за чего мой магический потенциал ослаб.–За
нами следят.
И вдруг,
разглядывая серые и безжизненные скалы, я столкнулся взглядом с
прекрасной девой. Лицо её было краше морской глади, а взгляд
завораживал чистой чувств. Я понимал, что должен был отвести взгляд
или хотя бы закрыть свой оставшийся глаз, моргнуть, но впал в
ступор.
Другие
бойцы проследили мой взгляд и тоже стали пленником коварного врага.
Все мы замерли, кроме Танора который стоял правее всех и из-за угла
обзора не мог понять, что происходит.
–Парни, вы чего?–спросил он, пока
тварь начала сползать, чтобы попасться на глаза и ему.
–Смотри только в пол,–внезапно произнёс
Орестис, который уже прикрылся щитом и начал вставать между мной и
монстром.–Помоги другим.
–Что?
–Это сирена.
И в этот
момент тварь подала голос, начав петь. И если взгляд был её
завораживающим, вводящим в ступор, то пение забирало всю волю и
могло заставить смертного даже убить себя, наплевав на инстинкт
самосохранения.
Орестис
сопротивлялся, вспоминая все свои бои на аренах, в том числе и с
подобными монстрами, на которых нельзя было смотреть и которых
нельзя даже слушать. Он хотел выколоть себе уши, но мешал шлем, а
снять его… это куда больше усилий и времени, ведь руки
дрожат.
Сирена же
спорхнула вниз, показав свою нижнюю часть птицы. Она была уродлива,
но все наши взгляды не улавливали ничего ниже талии. Мы видели
только прекрасный бюст, лицо и глаза…
Молот в
моих руках утяжелился, Великий Панцирь что-то закричал, но наплевав
на всё я резко собрал всю волю в кулак и сделал одно простое
действие. Сорвал повязку со своего левого глаза.
–Не думал, что ты так скоро воспользуешься
моей силой…–с нескрываемым удовольствием произнёс Демос, чья
метка находилась прямо в пустой глазнице.
Метка
Келиксии горели пламенем, узоры Доргафа холодили спину и напоминали
узоры мороза на стекле, Вилия будто нанесла свою подпись, такую же
вульгарную и страстную. Демос же являлся воплощением страха, и
покрытая тьмой глазница стала его меткой. Взгляд в неё был подобен
взгляду в бездну, где затаился твой самый ужасный страх.
И матёрая
сирена, успевшая пожить на этом свете и убить множество смертных,
вдруг замерла сама, а затем и вовсе закричала, вспорхнув назад к
скалам. Она могла улететь, но страх был настолько силён, что она
будто потеряла разум и просто пыталась забиться в угол.