– Еще! Еще!
– Гасси с удовольствием останется у тебя ночевать, – говорит Пегги. – У своей любимой тетушки.
– У своей единственной тетушки, – добавляю я.
– Не сегодня, – заявляет Джейн.
– Может быть… – начинаю я.
– Нет! – твердо говорит Джейн. – У Лиззи был тяжелый день.
– Я не подумала, – отвечает Пегги, мило улыбаясь. – В другой раз, крошка.
Алфи спускается со второго этажа с коробкой капиллярных ручек Зака. Он открывает крышку, переворачивает упаковку вверх ногами и высыпает ручки на стол.
– Молодчина! – восклицает Пегги. – Отличные маркеры. Попроси у тетушки Лиззи бумагу.
– Где взял? – спрашиваю я. У всех перья разной толщины. Зак обращался с ними очень аккуратно, чтобы не затупить, в коробке есть свое отделение для каждой. – Вообще-то они не для игры.
– Лиззи, он же ребенок! – вступается Пегги.
– Подаришь? – спрашивает Алфи, снимая колпачки.
– Может быть, когда подрастешь… – отвечаю я, не глядя на сестру.
Мне чудится, что она фыркает. Что ж, может, она и права.
– Ну, мне пора. – Морроу встает. – Так и не позвонила маме. Через пару недель у нее день рождения, и мы готовим вечеринку.
Я спускаю Гасси с колен и провожаю Морроу. Как же хорошо на улице! Ночной воздух холодит шею, забирается под свитер, щиплет голые ноги. Инспектор оставила мопед у паба в конце улицы. Это тупик возле перекрестка рядом с магистралью, по которой вечно с оглушительным ревом несется транспорт. Уличный фонарь раскачивается в такт гулу автострады. Она отстегивает шлем, стоя ко мне спиной, и я оглядываю захудалый пустырь впереди – трава, деревья, заросли ежевики. За ним светится Вандсуортская тюрьма. Тысяча шестьсот заключенных, и у каждого свое преступление, свои нездоровые увлечения, свои ошибки. Само здание вызывает ужасные чувства. В свете прожекторов оно выглядит особенно зловеще, тут и там зияют темные провалы окон.
Морроу мучается со шлемом, пытаясь застегнуть его на подбородке. Потом смотрит мне в глаза и спрашивает:
– Ты вообще ешь хоть что-нибудь? Выглядишь совсем отощавшей.
Я уверяю, что ем, хотя уже забыла, когда это было в последний раз.
– Ну ладно. Так что ты написала в письме?
– Как и у многих пар, у нас были свои взлеты и падения…
Я размышляю, не посвятить ли ее в некоторые специфические особенности характера Зака. К примеру, ему не нравилось, когда я читаю в его присутствии, и он мог выбить газету у меня из рук или спрятать книгу так, что невозможно было найти. Простое действие вроде закрытия посудомоечной машины – и он уже буквально искрит злобой. Мне следовало крайне внимательно подбирать одежду, вести себя как можно осторожнее, и поэтому я дико боялась бывать на людях, особенно на вечеринках, где так легко попасть впросак и разозлить его своим поведением.