Мускулистое тело Антона вновь окаменело. Внутри его опять проснулся сохранивший еще много сил зверь, который с рыком ринулся вперед. Время нежности прошло.
Перед глазами Кармен все закрутилось. Временами она даже не понимала, где верх, а где низ. То лежала на груди Антона, вдавливаясь своими сосками в его соски, то, перевернувшись, щекой прикладывалась к подушке и с каждым толчком все глубже погружалась в нее, то, вобрав в себя побольше воздуха, оказывалась на бедрах своего партнера и еще острее чувствовала его присутствие в себе. Теперь ей было очень хорошо. Волна редких по своей силе ощущений захлестнула ее. То, что копилось в ней и заполняло все ее существо, требовало выхода, быстрого и яркого, как блиц молнии.
– Тони, да я же на работу опоздаю, – почти в бессознательном состоянии прерывистым голосом произнесла она, перемежая слова стонами.
Теперь было сложно сказать, кто из них больше нуждался в продолжении. Пожалуй, оба, так как осознали, что слились в одно целое и что это не очередное грехопадение, а начало всех начал, исток всего сущего.
Стены комнаты раздвинулись до пределов мира, через открытое окно ветер раздувал тюлевые занавески и будто опахалом овевал их разгоряченные неутолимой жаждой тела. И так продолжалось до тех пор, пока он не почувствовал, что его амбары выметены до последнего семечка, а она призналась самой себе в том, что исчерпала весь запас фейерверков на неделю вперед. Наступило отдохновение от пережитого, и оба погрузились в тихую негу нетревожного блаженства. Теперь ничто не нарушало тишину, в которой временами звучали негромкие слова взаимных признаний, а ласки стали неторопливыми и нечастыми.
Рука Антона вытянулась вдоль тела, и ладонь почти полностью прикрыла ее распухшие и истомленные губы, а кончик ее язычка легкими прикосновениями слизывал капельки пота с его плеча, одну за другой.
Теперь он мог полюбоваться тонким профилем подруги, главным украшением которого был чуть-чуть вздернутый кверху носик с овальными четко вырезанными ноздрями. Его взгляд заскользил по потолку и стенам спальни, отмечая все новые и новые детали обстановки, до того скрытые от его взора пеленой страсти. Скомканная простыня, съехавшие набок подушки, в беспорядке разбросанная одежда – все свидетельствовало о том, что здесь недавно бушевали неподконтрольные разуму страсти. Насторожила лишь слегка приоткрытая входная дверь, ведущая в их интимный будуар.