Видимо, поняв, что девушка не в силах сосредоточиться под его взглядом, он вышел из комнаты, так ничего и не сказав.
Закончив работу, отец, как было условлено, позвонил в колокольчик. Вошёл слуга и молча поставил на стол небольшую шкатулку. Аким Евсеевич удивлённо взглянул, слуга пояснил, что хозяин уехал, а в шкатулке оговоренная оплата и подарок для Натальи Акимовны. После чего раскланялся и открыл дверь, предлагая отцу с дочерью выйти.
Дома из шкатулки кроме скромной суммы денег достали моток красной атласной ленты, сколотой, чтоб не разматывалась, булавкой.
Уже на следующий день жизнь для Натальи Акимовны стала меняться. Перед обедом в дом посыльный принёс записку. От кого она, Настя сказать не могла, поскольку читать не умела. Но за обедом батюшка был необычайно оживлён и всё время спрашивал:
– А не купить ли нам тебе новое платье?
– Да на какие же деньги, батюшка?
– А на те, что про чёрный день отложены. Может статься, тогда такой день и не наступит.
– Вы сказали бы, не томили, к худу или к добру все ваши намёки?
– Какое же это худо, когда молодой девице родитель новое платье собирается купить? Давеча Кузьма Федотыч посыльного с писулькой прислал, где прямо сказано, что работой нашей очень доволен, – Аким Евсеевич сделал многозначительную паузу, и продолжил:
– Ещё он попенял мне, что негоже молодой девице по чужим домам хаживать. Надобно поручить её мужу, там уж его рука – владыка. И приглашает нас отобедать с ним в субботу на будущей неделе, так что платье купить мы ещё успеем.
Сердце Натали сжалось в дурном предчувствии.
– Но ведь пимокату обещались…
– Кузьма Федотыч нечета пимокату. Подумай о своей будущности, да и меня, старика, пожалей.
Далее всё покатилось как по маслу. Не успела Натали оглянуться, как стояла перед алтарём. В белом платье из шёлкового атласа, украшенного бисером, в перчатках из тончайших брюссельских кружев на белых, будто мраморных, руках. Чёрные кудрявые волосы, уложенные в причёску, закрывала газовая фата, спускаясь белой дымкой по точёным плечам и темнея ближе к полу, куда слабо доставал свет церковных свечей. Заплаканная, это уж как полагается невесте. Левая рука безвольно держала перевитую золотой лентой свечу, воск плавился и стекал на руку, был ли он горячим, она не ощущала.
В городе обсудили наряд невесты да то, как это удалось писарю так удачно сбыть дочь с рук, и стали ждать дальнейшего развития событий. А что они непременно последуют, горожане не сомневались. Кузьма Федотыч уже трижды был вдовцом, и каждый раз этому предшествовала какая-нибудь странная, даже пугающая история.