Я освободился от прижимающей меня к сиденью рейки: выжал её, как спортивный снаряд, от груди, и поднырнул, оставив за спиной. Деревяшка стала чертовски неудобным подголовником.
Шок проходил, боль распространялась по всему телу. Я коснулся лица – кожа над бровью саднила. На руке осталось пятнышко крови.
Стараясь не думать о том, что ещё у меня повреждено, я склонился к ноге: та была зажата между другой рейкой и сиденьем. Выкрутившись, как гуттаперчевый человек из чемоданчика, я сумел высвободить ногу и встать во весь рост. На одной ноге, конечно – левая скорее мешала, чем помогала, и буквально повиснув на остатках фюзеляжа – я стоял и думал, что делать дальше.
Сначала, конечно, убраться подальше от биплана… Впрочем, нет, сначала соорудить себе из пары реек и тканевой обшивки шину и костыли – благо, хоть нож карманный у меня всегда с собой, зубами грызть парусину не придется. Потом – к ближайшему поселению. Здешнее племя знает людей, рано или поздно приедут торговцы.
Не скрывая восклицаний боли – кто здесь меня услышит-то? – я выбрался из корпуса биплана. Подходящую для костыля деревяшку нашел сразу же, на земле, а вот для шины придется ломать самому, и побыстрее, потому что, хоть двигатель и вел себя смирно, угадать, что у него внутри, я не мог.
Обнаружив наконец рейку подходящей толщины, я подобрал булыжник. Было не по себе – вот так калечить аппарат, который отслужил верой и правдой не одну сотню миль.
Конец ознакомительного фрагмента.