У меня и выбора-то никогда не было,
как только я родился, сразу стал наследником, и никто не думал
спрашивать меня, кем я хочу стать. И так ясно — я буду управлять
семейными компаниями. А хочу ли я этого? Чего греха таить, до
тридцати лет я даже не задумывался об этом. Жил по указке отца,
учился там, куда он отправил — сначала в МГУ, потом в Оксфорде.
Наслаждался жизнью и всеми преимуществами, которые давали деньги —
красивые машины, мотоциклы, яхты.
Меня всегда интересовала техника,
если бы я мог выбирать, пошёл бы учиться в технический вуз, стал бы
автоконструктором, создавал бы новые машины. Но отец даже слышать
об этом не желал. Конструкторов, видите ли, можно и за деньги
нанять, они создадут тебе то, что хочешь, а наследник у него один.
«И почему же один?» — хотелось иногда спросить отца, но я знал,
насколько это для него больная тема, поэтому соглашался и делал
так, как он хотел. До того, как встретил Лизу.
Стоит мне мысленно произнести её
имя, как вся радость и тепло сегодняшнего вечера словно застывают,
замерзают и покрываются корочкой льда. В груди привычно леденеет
сердце, мир теряет краски и объём, снова становясь серым и
двухмерным.
Лиза — девушка, которую я любил до
безумия, с которой хотел прожить всю свою жизнь, растить детей, а
потом и внуков... Всё закончилось. Не будет ни любви, ни семьи, ни
детей, ни внуков. Мой мир разбился на тысячу осколков и его не
склеить. Не вернуть тепло в замёрзшее сердце.
Хотя сегодня ей это удалось —
девушке-лисичке с озорными серыми глазами. На несколько часов мир
ожил. Может быть, жизнь ещё не кончена? Может быть, я ещё смогу
выбраться из этой холодной бездны отчаяния и безразличия? Если бы
почаще видеть эти блестящие серые глаза... и смущённую улыбку...
тогда, может быть... можно попытаться? Начать снова жить...
Утром я постарался привести свои
изрядно заношенные вещи в более-менее приличный вид. Хорошо бы ещё
побриться. Вспомнил, что Алёна вчера приняла меня за
пятидесятилетнего. Да уж, весёлого мало, от бороды надо избавиться,
а то я рискую вместо работы автомеханика получить работу сторожа.
Придётся просить о помощи работников ночлежки.
Да, мне тяжело это даётся, раньше я
считал, что те, кто просят помощи — слабаки и неудачники, так меня
воспитывали с самого детства. Нельзя просить о помощи, нельзя
показывать свою слабость другим. Господи, до чего я дошёл! Почему я
сдался и даже не попробовал выбраться из этой трясины, почему
просто сложил руки и пошёл ко дну? Почему? Просто было всё равно...
Просто хотелось уйти как можно дальше от того мира, в котором жил
тридцать лет. Просто незачем было жить.