И удивительно, как, находясь в подобных условиях, Людовику удавалось оставаться мечтателем. Он был просто уверен, что жизнь его предназначена совершенно для другой цели. Настоящей страстью короля была охота, и только она придавала смысл его существованию. При слове «охота» Людовик преображался, и настроение его резко менялось. Вялость и болезненность улетучивались, он становился бодрым и энергичным. Да, охота – вот что было его настоящей страстью. Только в лесу он ощущал себя спокойно и уверенно – выслеживать или травить зверя ему не надоедало никогда. В чаще леса он выдерживал какие угодно физические нагрузки, длительные переходы, а отсутствие комфорта, чистоты его ничуть не пугало. Вершина блаженства Людовика – сидеть в засаде. Такое времяпровождение в его понимании было самым единственно нормальным для настоящего мужчины. Думаю, многие другие настоящие мужчины немедленно бы с ним согласились. Он охотился всегда, даже тогда, когда воевал. Придворные между собой называли его «охотник». Вроде бы безобидное прозвище, но, наверное, не мешало бы слышать ту многозначительную интонацию и видеть ехидные перемигивания придворных, чтобы понять, как они на самом деле относились к увлечению короля. Кстати, ведь это именно он первый заприметил местечко под Парижем – Версаль – и велел там выстроить очень скромный охотничий домик. Исключительно для того, чтобы быть подальше от своих верноподданных.
Роскошь Людовик XIII не любил. Одевался он всегда довольно скромно. Он вообще сильно отличался от других своих родственников. Обожал что-нибудь мастерить или чинить поломанные вещи. Он был большим оригиналом. Иногда, разъезжая в своей карете, отбирал у старенького кучера вожжи и сам правил лошадьми, а если карета ломалась, мог засучить рукава и починить ее. У него были и другие увлечения. Например, наперекор этикету король не только сам одевался, но и брился. Процесс бритья настолько нравился Людовику, что иногда он даже брил других. Однажды побрил сразу всех своих офицеров.
Но, несмотря на скромность и неприхотливость, Людовика нельзя было назвать примитивным или недалеким. Ему не чуждо было чувство прекрасного. Он любил музыку и очень хорошо играл на лютне. Ему нравились спектакли с музыкой и танцами, в которых частенько принимал участие сам, а иногда даже сочинял музыку и писал стихи. Единственное, чего он не любил и не умел, – управлять государством.