– Нет, не хочу, – отвечала Лора. – Думала, что хочу… Ты счастлив, Олежек?
Вопрос, хоть и требовал откровенного ответа, был задан ровным тоном, не предполагавшим эмоционального напряжения. Олег насторожился:
– А ты?
Она хитро, как в детстве, улыбнулась:
– Я первая спросила.
– Не знаю, – сказал Олег. – Я сейчас представляю такую точку зрения, что все радости ждут нас в другой жизни, так что ждать счастья здесь как-то не приходится. Но я не могу сказать, что моя жизнь – это цепь тяжких страданий.
Она улыбнулась, на сей раз довольно открыто.
– Я не удивилась, когда узнала, что ты стал священником, – сказала она. – Но все же я думала, что ты будешь монахом. Где ты нашел свою жену?
– В семинарии, – отвечал Олег. – Она пришла с подружкой на бал выпускников, но сама была предельно далека от церкви. Мы познакомились, и она стала ходить в храм, где я одно время был чтецом. А потом мы поженились.
– Ты ее любишь?
Этот вопрос был задан все в том же деловом тоне, но он все меньше удавался Лоре, которая явно была настроена на серьезный разговор. Она не отводила глаз с Олега, и тому становилось не по себе.
– Лора, дорогая, – произнес он, – не забывай, что я пришел по делу. Ты действительно хочешь провести обряд освящения этого дома?
Она снисходительно усмехнулась:
– Вообще-то, такой необходимости нет. Мне сказали, что этот дом был освящен при сдаче в эксплуатацию. Впрочем, если ты хочешь получить свой гонорар за беспокойство, то ты его получишь. Нет, Олежек, я вызвала тебя, чтобы поговорить со старым другом. Я всегда с ностальгией вспоминала наши беседы, твой нравоучительный тон, твердость взглядов… Мне этого так не хватало.
Олег только головой покачал.
– Ну, ты даешь, хозяйка, – сказал он, хмыкнув. – Ты считаешь, это допустимо? Ведь такое отношение довольно оскорбительно, ты понимаешь?
– Я же знаю, что ты на меня не обидишься, – широко улыбаясь, сказала она. – Мы ведь с тобой старые друзья… Знаешь, я до сих пор не знаю, любил ты меня или только думал, что любишь.
– Стоит ли сейчас в это лезть? – спросил Олег. – Может, я только думал, конечно… Но все равно расставание было очень обидно.
– Ты меня простил?
– Разумеется, – сказал он. – Мы ведь, по сути, были такие разные… Ты можешь себя представить в образе попадьи?
Она рассмеялась, но в ее смехе уже звучал какой-то надрыв.