Домой он вернулся после девяти, ужинать не стал и, приняв ванну, пошел сразу спать, ссылаясь на усталость. Жена Анна отнеслась к его состоянию достаточно индифферентно, но когда он уже молился перед сном, зашла и буркнула:
– Там Даша пришла.
Дочка уже месяц как пробила себе в институте общежитие и демонстративно выехала из родного дома, протестуя против диктатуры родителей. Диктатуру, впрочем, проявлял один только отец, и заключалась она в том, что он не позволял ей посещение ночных клубов, куда ее затягивал ее нынешний приятель. Надо полагать, теперь она вела свободную жизнь, и радовать отца это не могло.
– Утром поговорим, – сказал он. – Я устал.
И продолжил молитву.
Перед сном он подумал о завтрашнем дне и не нашел в нем каких-то сложных проблем, какие могли бы испортить настроение. Значит, можно было выспаться в охотку, и это чувство порадовало его. Он еще успел подумать, что вовсе не к этой радости ему бы следовало стремиться, но быстро заснул.
Утром он проспал до восьми часов и испытал приятное чувство оттого, что за окном уже было светло. Он неторопливо поднялся, умылся и неспешно занялся утренними молитвами, когда можно было не торопясь вчитываться в слова и останавливаться на особо проникновенных местах. Жена приготовила завтрак, который тоже доставил ему удовольствие, но когда он уже собрался приступить к кофе, вдруг увидел в коридоре худого юношу в майке и в трусах, который крадучись пробирался из гостиной к туалету.
– Доброе утро, – просипел юноша и скрылся в туалете.
Олег со стуком поставил чашку.
– Это что? – спросил он у жены.
– Это Виталий, – пояснила та чуть испуганно. – У Даши вышли какие-то сложности с общежитием, вот они и пришли ночевать у нас.
– Ночевать у нас? – переспросил возмущенно Олег. – И ты говоришь об этом так просто?
– Не кричи, – сказала жена сухо. – Мог бы проявить гостеприимство, это все же жених твоей дочери.
Олег почти вскочил:
– Нет, дорогая, не могу я проявить гостеприимство, – заявил он громко. – И ты прекрасно это знаешь! И если этот жених не собирается вылететь из дома в трусах, пусть немедленно одевается и уходит!..
Немедленно на кухню ворвалась Даша, едва накинувшая халат.
– Папа, не смей! – вскричала она. – Это моя жизнь, и ты не имеешь права вмешиваться в нее.
Опять начиналась традиционная семейная склока, после которых всегда было так противно на душе, но отец Олег уже не собирался останавливаться.