Падает дней листва,
И вот свершается чудо,
Еврей получает права!
Вот наконец-то счастье,
Ты принят, как равный тут!
Правда, через столетье,
Все это вновь отберут…
Четырнадцать тысяч жизней,
С дымом ушли в небосвод,
Терезен, Освенцим, Дахау,
Таков был последний исход.
На месте той синагоги,
Долго горел пожар,
Вместе свечами сгорели,
Те, кто не смог сбежать.
Там ныне поставлен памятник,
Много стульев пустых,
Все без имен и званий,
Те, кто сидел на них.
Шесть миллионов стульев,
Тянуться за горизонт,
Петли, печи и пули,
Вечный людской позор.
Только опять ошибка,
Стулья умеют молчать,
Мы не умеем спрашивать,
Они не хотят отвечать.
Ночью, Лейпцигской ночью,
Когда не слышна капель,
Ветер чуть слышно доносит,
Шепот: «Шма Исраэль»…
Но не исчезнет память,
Не порастет быльё,
Если я буду помнить,
Что место там есть и мое!
Баллада о чугунных башмаках
Впустую время не тратьте!
Вас ожидает сюрприз!
Хотя не найдете на карте,
Где протекает Стикс!
Красивой и голубою,
Должна быть река для Рая,
Но сколько ж невинной крови,
Растворено в Дунае!
Вот группа растерянных жителей,
Всего шестьдесят человек,
Глаза их заполнены ужасом,
Сейчас оборвется их век!
Над набережной плач и стоны,
Пуля всего в девять грамм,
Вмещает в себя три тонны,
И жизнь превращается в хлам…
Все скованны цепью тяжелой,
Сейчас уйдут в никуда,
Выстрел, за ним паденье,
Всплеск, и сомкнулась вода…
Холодно и отчужденно,
У ног их плещет беда,
Стала звездой Харона,
Желтая их звезда.
Туфли сняты заранее,
Зачем пропадать добру,
Кто-то живой их примерит,
Завтра же, по утру….
Качнется истории маятник,
Пройдет шестьдесят всего лет,
Здесь будет значительный памятник,
Имен и фамилий здесь нет…
Свидетели последнего шага,
На бреге красивой реки,
Выстроились не для парада,
Чугунные здесь башмаки…
Вот пара туристов из Дании,
Веселых и молодых,
Сбросив свои сандалии,
Примерить пытаются их.
Такая вот фото-шутка,
О многом нам говорит,
Над мертвой, уродливой туфлей,
Живая нога парит…
Люди хотят избавиться,
От прошлого как от оков,
Как сохранить этот памятник?
На шестьдесят веков!
Шаги, ведущие в пропасть,
Откуда возврата нет,
Обувь как в вечность пропуск,
Это цена за билет…
Туристы галдят на набережной,
Любуясь красивой водой,
И лишь башмаки наполнены,
Забытой чужой бедой…
И все же есть неоконченность,
Нужен последний штрих,
Чтоб навсегда запомнился,
Чей-то предсмертный крик…
И пусть башмаки немые,