В какой-то день мне позвонил отлученный, и теперь уже бывший пастор, и попросил прощения за свое участие в откровенно сфабрикованном деле, направленном против меня. Ещё до того, как ответить на звонок, я вдруг осознал – у меня нет и тени неприязни или непрощения по отношению к нему. Мы потом даже как-то смеялись над моим статусом «поставленного на замечание», который был явно лучше и его статуса «отлученного». Давайте не будем забывать, ведь если проклятие незаслуженное, оно не сбудется.
Как воробей вспорхнёт, как ласточка улетит, так незаслуженное проклятие не сбудется. (Прит.26:2)
Тому пастору пришлось пройти свой путь к смерти, мне – свой. Думаю, что у каждого из нас он свой, порой неповторимый, но, несомненно, очень эффективный. Вот только при всех неприятных аспектах процесса умирания есть один удивительный – это воскресение. Пройдя эти стадии при жизни, мы становимся совершенно другими людьми. Наш характер не просто претерпевает изменения, он меняется кардинально. После этого не хочется искать своего, потому что своего больше нет, оно умерло, и ему больше ничего не надо.
В один из воскресных дней, стоя на служении в момент восхваления, я вдруг осознал, что мое служение в этой поместной церкви закончилось. Каким было мое служение, если меня от всех служений официально отстранили? А вот было, и было, несмотря ни на что. Как нашу домашнюю группу ни закрывали, как ни грозили, это служение осталось, хотя к тому времени большинство участников группы уже посещало другое поместное собрание. Ведь было нельзя общаться с поставленным на замечание под страхом постановки на замечание, вот и пришлось покинуть родное собрание. Хотя это была и не единственная, даже не основная, я бы сказал, причина. Так вот, прямо в тот момент я вышел из здания, где проходило собрание церкви и, недолго думая, отправился в то собрание, где уже были почти все участники нашей домашней церкви.
Мне известны случаи, когда в подобной ситуации христиане предпочитают остаться без собрания. Вот только делать этого надолго я бы не советовал. А также не советовал бы уходить, если есть возможность остаться. У меня такой возможности к тому времени уже не было.
Результаты этой смерти и последующего воскресения я увидел уже через несколько месяцев, взяв в руки микрофон. Раньше, стоя перед аудиторией, испытывал какое-то волнение. Вдруг что-то не так скажу или сделаю? Как на меня посмотрят? Что скажут? А вот сейчас смотрю на зал, и нет больше ни волнения, ни опасения по поводу собственного авторитета. Да и авторитета больше нет, он остался там, за гранью прошлой жизни.