.
Разговорившись как-то с Лёсиком о жизни и смерти, о жизни после смерти – модная была тема – она с удивлением услышала, что он прекрасно помнит тот момент. Как треугольное и резиновое надвинулось и закрыло ему лицо, как запахло сладким. Но потом никакое ничто не наступило. Он полетел по извилистым мягким коридорам – головой вперёд, он это хорошо запомнил – и поначалу было очень страшно, а потом даже весело: как будто голова превратилась в звезду, а тела вовсе не было, и стены мягкие и полупрозрачные, с прожилками, как натянутый на раму бычий пузырь, тот самый, который северные народы по сей день используют вместо стёкол на окнах.
Тогда Дарина предположила, что, видимо, как душа после смерти не сразу отделяется от тела, так, возможно, после отрезания пуповины чувства ребёнка не сразу уходят от матери, а в некоторых случаях – никогда. Пребывают в двух телах одновременно, связывая их в одно невидимое, неосязаемое общее тело. Множественные подтверждения этой мысли находились в разные годы. Особенно эта общность проявлялась в тяжёлые моменты: переживаний, болезней, больших потрясений. «Какие они дружные, – говорили вокруг. – Надо же, никогда не ругаются, не спорят». А с кем спорить, с кем ругаться? Не с собой же, ей богу!
Когда родился Лёсик, Гриня был в деревне с бабушкой Антониной Львовной, матерью Сандро. В отличие от донецкой бабушки, Антонина Львовна к своему статусу относилась несерьёзно, жила кипучей творческой жизнью, проводя летние месяцы на гастролях с театром. И хотя ей приходилось выполнять всего лишь работу костюмерши, театрального патриотизма хватило бы на приму. Но в этот сезон на гастроли поехала новенькая, чья-то племянница, и Антонина Львовна вдруг вспомнила и про дачу, и про внуков, чему были все несказанно рады.
Гриня знал, что у него появился младший брат, но не проявлял к этому событию никакого интереса. В свои шесть лет он чётко разделял мир на то, что ему интересно – и тогда он просто брал это интересное, – и на то, что ему безразлично. Безразличное обходилось им или даже могло проходить сквозь него, не оставляя следа. Были ещё вещи и события неприятные, как, например, ссоры между мамой и отчимом или наказания. Но по большей части всё безразличное и неприятное не занимало его голову и воображение, пока не вставало перед ним непрошеной явью. Так, походы к зубному врачу и вообще все болезненные медицинские процедуры оставляли его равнодушным до самого последнего момента. Он никогда не плакал и не переживал