Обстановка мастерской: расставленные вдоль стен чистые и записанные холсты, палитры с выдавленными красками, мокнущие в разбавителе кисти – всё это настраивало на творчество, и братья непременно рисовали или лепили. Грине больше удавалось второе, зато Лёсик поразил всех точнейшими трёхмерными рисунками машин и зданий. Он зарисовывал плоскости подробными деталями, переходил с наружных частей вовнутрь, создавая объёмные предметы наподобие ленты Мёбиуса. Хотя экспрессивные глиняные чудовища, слепленные нервными руками Грини, производили сильный эффект, вывернутое пространство в рисунках Лёсика просто завораживало. Он работал простыми карандашами, удивительно быстро, и рисунки получались по-чертёжному лёгкими.
Как-то мастерскую навестил Латиф, бывший однокурсник Сандро, живущий преимущественно в Германии. Мальчишки на сей раз трудились над натюрмортом с черепом и были этим так увлечены, что не заметили гостя. Вообще-то они не любили рисовать натуру, тем более, натюрморты, но появление вместо гипсовых предметов настоящего старого черепа их воодушевило. У Грини череп вышел страшноватый, как будто только что выкопанный из земли и больше походил на кошачий. На рисунке Лёсика череп выглядел слишком лёгким, зато он изобразил все внутренние, не видимые глазу перегородки, выступы и трещинки.
– Откуда ты это взял? – спросил Латиф, и Лёсик сполз со стула и, порывшись на полке с книгами, достал анатомический атлас Дюваля и нашёл нужную страницу.
– Ты что, по памяти рисовал? – удивился Латиф и велел показать другие рисунки.
Обнаружив в них много достоверных и точных деталей, причём в невидимых глазу местах, он загорелся устроить выставку рисунков Лёсика в Германии. Это их сразит, дотошных бюргеров, – предвкушал Латиф, явно не испытывая большой приязни к своим нынешним соотечественникам. Сандро, заметив, как насупился обойдённый вниманием Гриня, предложил добавить в экспозицию его скульптурки. Но Латиф, мельком взглянув на слепленных из пластилина чудовищ с разинутыми в крике пастями, эту идею отмёл: не покатит – мрачнуха.
Пока Латиф с Сандро общались, потягивая привезённое из Германии тёмное пиво, братья отправились в Екатерининский сад кататься на санках. Гриня был молчалив и подавлен. Лёсик только вздыхал, сочувствуя брату, но что он мог сделать, ведь рисунки уже отобраны и лежат у папы в мастерской. «Но это же твои рисунки, – возразил Гриня, – ты волен поступать с ними как угодно».