– Эри…
– Что?
– Ничего, – вздох. – Надо развеяться, иначе я совсем потеряю желание что-либо делать.
«Давай, посиди ещё часок, пойми, что ничего не выйдет, и мы попрощаемся…» Эй, это ещё что за мысли? А ну, прочь отсюда!
– Конечно, иди-иди, дышать свежим воздухом полезно, – пробормотал я и всё-таки не удержался: – Да, и оставь меня здесь, наедине с нашей общей проблемой!
Дурак, ну и зачем ляпнул? Лицо Тессарии на секунду окаменело, а взгляд стал холодным и колким. Но спустя мгновение девушка потупилась, покраснела, заскребла носком туфли по опилкам:
– Эри, ну… мне правда надо, ты понимаешь, есть причины, ну… причины, понимаешь? Я ненадолго, на часок максимум!
Вот тебе и раз. Нашла, из-за чего оправдываться.
– Ладно, иди. И передавай причине привет!
Я не смотрел на Тессарию и не мог оценить выражение её лица в ответ на мою последнюю реплику. Но громко хлопнувшая дверь была, по-моему, очень красноречивой.
Как и следовало ожидать, через час Тесс не вернулась. Эри развил-таки имевшуюся у него смутную мысль до вполне определённого проигрыша с куплетом грядущей песни. На этом творческий запал иссяк, и юноша безбожно скучал в одиночестве на чердаке дома. Вернувшийся с работы Берт даже не отреагировал на разбросанные по чердаку листы бумаги, лишь только узнав, что они с Тесс наконец приступили к песне. Бородач только проворчал что-то вроде «давно бы так» и ушёл вниз готовить ужин на троих.
Наступал вечер. Облака росли и росли, а солнце позади дома спускалось ниже и ниже, и его отсветы на стенах домов всё сильнее походили на пламя. Дворы затопила темень: там, внизу, уже настоящие сумерки. Юноша вновь уселся на ящик, вытянув ноги с чердака на крышу, но на сей раз он даже это делал с опаской: скрип ржавого железа под ногами вновь напомнил о падении, которое чуть не закончилось трагедией.
Где-то там, далеко отсюда, его друзья. Наверняка уже вернулись из «пьяных одиссей», каждый со своими личными впечатлениями, переживаниями, своими личными намерениями кому-то отомстить за то, во что был втравлен, и прочее. А он здесь застрял.
И, как ни странно, с каждым днём всё меньше жалеет об этом.
В Альдене, наверное, никогда не бывает таких закатов.
Мне кажется, мало тех людей, которые могли бы подумать то же самое. Я вовсе не считаю себя каким-то уникальным, просто… Все эти люди, которые набиваются по утрам в переполненные автобусы, просиживают дни в душных офисах, безбожно льстят своим боссам и неискренне улыбаются из-за стеклянного окошка выдачи документов – многие ли из них вечерами, провожая день, так же поднимают голову и смотрят в небо, пытаясь разглядеть в облаках что-то особенное? Многие ли из них в этот момент восторженно затаивают дыхание и думают о том, что этот закат следовало бы увековечить на картине великого живописца?