И мордой сунуться под вымя норовят.
Заткнув за пояс кнут ремённый, колченого
За ними Венька поспешает, Черепок
(он хоть дурак, но, говорят, пастух от бога),
В руке в края малины полный туесок.
«Дядь Вень, привет! Малинкой свежей угости:
Во рту иссохло всё, а мне ещё идти…»
Его рожали
Очень трудно, с голодухи:
Ещё гремела там, на Западе, война.
А что колхоз?.. Ни медсестры, ни повитухи,
Ни хлеба вдоволь, ни «декрета» – ни хрена!
Сил роженице на потуги не хватало —
Тащили зá голову бедного мальца;
Видать, сдавили крепко, вот она и стала
По форме вроде страусиного яйца.
Так и прозвали парня Венькой Черепком…
И был он в общем безобидным мужиком.
Живёт поверье
(до сих пор, назло прогрессу),
Что-де к юродивому Бог благоволит
И без излишнего частенько политесу
Тот правду-матку напрямую говорит,
А значит, благ, особо, так сказать, отмечен.
Хотя и шельма ведь без метки никуда…
Как бы то ни было, никто не безупречен,
И исключенье есть из правила всегда:
Сей дух, казалось бы, бесхитростный до дна,
На миг короткий «приголубил» Сатана.
…Лишь на мгновенье
Поддалась бедняжка шоку,
Когда урод её на землю повалил,
И сразу стала отбиваться: снизу, сбоку
Лупить, кусать, ногтями драть что было сил.
Откуда мощь взялась в тщедушном этом теле,
Как будто сбитом из игрушечных костей?..
Нет, не кричала, не звала, лишь зло скрипели
Девичьи зубы в лунках сжатых челюстей.
И так бывает всякий раз, когда на свет
Находит тьма. Иных рецептов просто нет.
…Уж кровоточил
Нос, расквашенный ударом,
И кожа клочьями свисала на щеках,
А он всё лез к плечам, чуть тронутым загаром,
И норовил суставы вывернуть в локтях;
Схватив за лямки волосатыми руками,
Рванул ей майку и как будто захмелел,
Увидев грудь с уже недетскими сосками,
Слюнявый ком сглотнул и вовсе ошалел.
Но кнут оброненный попался ей как раз…
Не крик, а рык – да и всадила прямо в глаз!
Пока насильник,
Взвыв, как пёс, от адской боли,
Пронзившей мозг, переключился на себя,
Она вскочила и – стремглав подальше, в поле,
Как есть, раздетая, рыдая и хрипя;
Глаза не видели, куда ступают ноги
В безумной гонке, только ветра свист в ушах.
Весь мир был ужас в тот момент, и мысль о Боге
Имела вид одной мольбы в её устах:
«Дай силы, Господи, на несколько минут:
До стана б только добежать, а там спасут!»
…Отец мыл руки,
Все готовились к обеду,
Когда Силантьич, техник местной РТС*