– Милорд, у меня дурные вести.
Монарх стоял, не двигаясь, в ожидании худших новостей, учитывая тот ужас, что пришлось ему пережить недавно. Промедлив некоторое время, Король сказал:
– Говори. Я уже готов.
Не зная, как сказать, врачеватель промолвил:
– Милорд, это касается больных. Вам стоит взглянуть.
После этих слов Король, в сопровождении стражи, стремительно направился в левое крыло тюрьмы, которое теперь служило местом, где были расположены все заражённые чумой, число которых уже перевалило за сотню. Левое крыло тюрьмы располагалось неподалёку от лечебницы, куда не стали помещать больных, дабы не посеять панику, если кто-то из других пациентов заметит происходящее с жертвами чумы. В этой части тюрьмы темницы были не такие, как в остальных двух. Здешние помещения для заключенных имели ограду в виде стальной решётки. Точно такая же решётка разделяла и камеры между заключёнными. Войдя внутрь, Георг осматривал темницы, бросая взгляд сквозь решётки. Всё его внимание было приковано к столам, которые были покрыты серыми тканями, скрывая тела погибших граждан от неизвестной болезни. Во всём левом крыле стоял омерзительный запах гнили. Смрад ощущался ещё на подступах к двери.
– Мой Король, нам в самый конец – произнёс врачеватель.
Пройдя ещё немного, Гильем сдвинул ширму. За ней находились два плотно сдвинутых деревянных стола, на которых лежал последний из больных, кто ещё издавал хоть какие-то вздохи. Перед пациентом стоял ассистент врачевателя, выполняющий, своего рода, роль хирурга. Но он не оперировал тех, кого следовало лечить. Чаще всего ему приходилось вскрывать тела людей, которые ещё не погибли, но и в то же время их трудно было назвать живыми. Он проводил вскрытие ещё живых, и изучал болезнь более подробно, пока жизнь не покинула бренное тело безнадёжного пациента. В его правой руке лежали щипцы, а в левой – нож. На нём весел белый фартук с засохшими пятнами крови. Но это были очень старые пятна. Поверх пятен находились обильные следы полупрозрачной слизи. Из организма заражённых людей выходила некая жидкость, похожая на смесь слюны и гноя. Всё тело больного было покрыто мрачно жёлтым цветом, как и у остальных, что лежали в других темницах, которые впервые были все до единой открыты. Но открытыми они оставались для тех, кто уже не в состоянии их покинуть.