Лишь ближе к концу дня, когда сборка заказов подходила к концу, Бычок мягчел, уходил в кабинет и копался там с бумагами. И можно было предположить, что дома, в обществе наверняка такой-же объёмной супруги и прочих домочадцев, он был душкой, балагуром, добродушным свойским мужиком. Но сегодня, да ещё после ночного ЧП…
Не глядя на Славку, он бросил брезгливо:
– Ты эти сказки про заклинивший замок и прочее можешь заливать кому угодно – президенту, мэру и даже девушкам покладистого поведения, но никак не мне…
Славка молчал, не встревал, он согласен был выслушать любой понос, лишь бы чёртов Бычок отпустил поскорее.
– Ты, Шумилов, не байки мне травить должен, а должен ты быть озабочен, ну например тем заказом, что со вторника у нас на шее висит, не забыл? Сорок шкафов-купе на Москву, пятнадцать витрин на супермаркет в Дмитров плюс разная мелочёвка. Что скажешь насчёт того, чтобы выйти завтра, часиков до трёх? – зудел мастак, наблюдая за электрической суетой.
Славка, поджидавший это каверзное предложение, тут же понёс заготовленную по дороге зыбкую легенду об абсолютной невозможности своего выхода в субботу, нутром чуя состояние Бычка, закипающего, как трёхкиловаттный электробойлер. Если начнёт изрыгать что-нибудь привычно-приятное, брошу заявление. Пошли они со своими опилками. В Москве работу найду, не проблема.
Тут кто-то из электриков, копошащихся в углу в чреве распредщита, окликнул Бычка, и ситуация разрешилась более-менее мирно. Начальственный перст ткнул славкину грудь.
– Значтак! В понедельник – ты лично – от восьма до восьма! Работёнкой обеспечу, можешь не сомневаться. И скажи спасибо Чигирю, что тот на завтра согласился. Всё, катись отсюда, надоел.
И Славка, слегка оплёванный, но счастливый, припустил к фабричной вахте со скоростью спортивного ходока. В дверях проходной просматривались правый глаз, правое плечо и правая рука с дымящимся чинариком. Пашка Сысоев, вечный вахтёр, давненько уже сосланный сюда из цеха за фатальное бракоделие, левой стороной своего организма находился в телевизоре, где повторяли вчерашний полуфинал Кубка УЕФА, а правой отслеживал возможное приближение грозного начальства, потому как «ящик» в дневное время был под строгим запретом.
– Паш, я смотрю, ты в бессменные часовые записался? – крикнул ему Славка, – по-моему, третий день не меняешься.