Он заметил, что хозяйка бросила взгляд на настенные часы, и поднялся.
– Всё, не буду больше задерживать, Надежда Алексеевна. Последняя просьба – вы уж поднимитесь, если не трудно, к этим… педагогам, и если Лилии там нет, то я свой телефончик на листке нацарапаю, а вы ей при случае передайте, м-м, без свидетелей. Ну а там дело её, захочет – пусть позвонит, не захочет – значит, не судьба.
Они вышли из квартиры, хозяйка отправилась наверх, а Славка, спустившись вниз, достал листок и чёткими цифрами написал номер своего мобильника. По звукам, доносящимся со второго этажа, понял, что тёткин визит к Лисовским прошёл впустую, и добавил ниже:
Привет, Лилия! Если сможешь, позвони мне по этому номеру. Хочу узнать, всё ли у тебя в порядке, и почему ты ушла, не дождавшись меня. Вячеслав.
Сложил листок вдвое и, передавая его Алексеевне, поинтересовался:
– А всё-таки, почему вы меня фантазёром назвали? Ей богу, ничего не сочинял.
– Фантазёром-то? Так это ж я про дождь. Говоришь, утром у вас поливало? А здесь вот ни капли не было, уж третий день жара стоит, ну я малость и не поверила.
– Поливало, поливало, – заверил Славка, – а ночью какая гроза была!
– Да ты что? – изумилась Алексеевна и хмыкнула недоверчиво, – странное дело, я обычно чутко сплю, должна была услыхать.
Славка пожал плечами, поблагодарил её ещё раз и двинулся было на выход, но тётка чуть придержала его за рукав.
– Ты сразу-то не выскакивай, – прошептала она заговорщицки, – обожди пару минут. Эти евреи наверняка из окна навострились: в недоумении они были, когда я Лильку-то спрашивала.
В том же павильончике Славка взял ещё одну банку пива и теперь шагал в обратном направлении, вяло размышляя, чем бы угробить вечер этого суматошного дня. Бар «Эллада» за последнее время успел изрядно приесться. Всё обрыдло-знакомо, всё привычно – бармен Равиль с вежливо-приклеенной полуулыбкой, цены на спиртное и закуску – столичного уровня, динамики в бархатных углах, струящие нечто умиротворённое в стиле «эмбиент», ну и, как обычно, невеликая стайка смертельно скучающих местных дам возрастом от двадцати до сорока. Дамы сидят с фужером коктейля, иногда в обществе каких-нибудь дешёвых прилипал, и поглядывают на входные двери с заветной, а потому утопической мечтой, что в один невероятно прекрасный миг ворвётся в их псевдогреческое заведение блистательный столичный маркиз, выхватит какую-то из счастливиц – а в принципе, можно всех сразу – и умчит на лакированном «бентли» в своё трёхэтажное рублёво-успенское бунгало.