– Эта дама назвала тебе точный адрес по улице Дачной?
– Нет, просто название улицы.
– Скажи, а раньше с тобой что-либо подобное случалось?
– Никогда. Если такое произойдёт хотя бы ещё раз, я точно с катушек съеду.
Она вздохнула.
– Что-то у меня самой голова кругом начинает идти. Наливай. Поднимем бокалы за то, чтобы не произошло.
В её словах просквозил какой-то едва ощутимый подтекст.
– И не криви, а скажи уж прямо, что влюбился в неё с первого вздоха, потому и побежал в эти богом забытые Зяблики.
Славка замялся.
– Она мне показалась такой несчастной, беззащитной… Лежала на этом диване, в халатике… Помню, спросила, не женат ли я. Ты вот не спрашиваешь.
Лилия повела взглядом по стенам.
– А что, так не видно? Паутина в углах, в холодильнике пусто, а окна, наверное, год никто не мыл.
Славка виновато развёл руками и попытался перевести разговор на более щекотливую тему.
– А ещё я заметил, что амнезия у неё была немного странная. Кроме своего имени, она твёрдо помнила, что не замужем.
Лилия, похоже, и бровью не повела. Поболтала бокал в пальцах и поинтересовалась:
– А что тебе Алексеевна ещё про меня наплела?
– «Наплела» – слово нехорошее. Так, рассказала кое-что. Вернее, это я спрашивал, а она отвечала. Про педагогов с третьего этажа, про студента ихнего, про перстень, тебе подаренный, ну и про то, что больно ты скрытная. И чего, говорит, такая умница и красавица забыла в нашей глуши?
– Алексеевна тётка неплохая, душевная, только чересчур любопытная, – сказала Лилия, – слабость она, видишь ли, ко мне питает, якобы похожа я на её младшую. Мне по жизни почему-то многие говорят, что я на кого-то там похожа.
Пригубила из бокала и продолжила.
– Похоронила она её недавно. У старшей-то дочери всё нормально, замужем за бизнесменом, двое детей, в Питере живут. А у младшей по жизни перекос вышел. Поступила в медицинский, через два курса бросила, связалась с наркошами, далее по наклонной траектории. Нашли мёртвую в каком-то притоне в Текстильщиках. Передозировка.
В чёрной сумочке запиликал телефон. Лилия взглянула на дисплей, встала и ушла на балкон. Даже дверь за собой закрыла. У Славки тоскливо сжалось сердце. Звонит заскучавший студент, друг сердечный, сейчас она наплетёт ему в уши тридцать три уважительные причины своего отсутствия, а со Славкой распрощается с корректной вежливостью. Извечное женское коварство.