Вот скулы на его лице – их каждый встречный несомненно замечал – кто пятился при виде их, а кто – то незаметно убегал.
На улице где они появлялись вместе с ним еще таких же рядом мало где встречали.
Тот, кто их видел столбенел, пытался он понять куда же их владелец направляет.
А тень от них в погожий для прогулок населенья день, большую площадь улиц городских вокруг их места появленья накрывает.
Вот так они заметно выдаются на лице, что признак хитрости всем видеть обнажают.
Быть может, знание беспроигрышных способов добыть себе еды всем видом скулы те отображают.
Скорей всего с большим количеством еды они на ты.
Ведь челюстные мышцы чрезмерно развитые – а это признак неотъемлемый тому чтоб сразу распознать по ним гасконца в этом мире.
Нос и глаза гасконца, мышцы челюстей чрезмерно развитые в волненье трепетали, богатое учуяв жертвоприношенье им в ближайшем расположенном трактире.
С младенчества гасконец рос-
и рост его с пеленок развивался – и из пеленок поднял его в кучу распашонок.
Но время не ждало, и, рост его не прекращался.
В одежды – в детской гардероб уже он наряжался.
Но рост его на месте не стоял и дальше вверх он устремился.
И вот одеждой для подростков весь наряд его сменился.
Но рост его не унимался.
Слишком высоким юношей он стал, но недостаточный для зрелого мужчины его рост на сегодня оставался.
Множество взглядов местных горожан собравшихся на площади на этого приезжего внимательно смотрели.
Их опыт рассмотренья новых в городе людей был разным по причинам жизненным разнообразным.
Кто за кого приезжего принял они высказывали мнения все разом.
Неопытный же в сплетнях человек, трудящийся за городом в полях, копя там опыт урожая в центнерах с гектара, принял бы заглянувшего в их город чужака за фермерского сына, пустившегося от родителей тайком кутить – в таверне городской залить за воротник вина, а может быть еще и пива.
Такое было у французского народа впечатленье, если бы не видели они приезжего вооруженье.
Его размеры были таковы, что оно било по ногам гасконца на ходу, а ехал он верхом, его коня вздымало гриву.
Имей предмет этот вооружений на портупее кожаной предназначенье мирное, своей длиной сгодится для удилища бы мог, домохозяйке мог бы он помочь сушить на нем белье возле крестьянского жилища.
Но это – шпага длинная висела на гасконце и предназначена она была не сеять ни пахать, а лишь в кого – нибудь, под настроение ее хозяина, воткнуться.