«Кто из родителей в здравом уме даст на карманные расходы ассигвали?» — риторически вопросил Хьюстон.
— Мои полоумные предки дают ассигвали. Но я не жалуюсь, — я поржал, вытащив из кармана горсть золота и парочку краблов.
— Вы с Марком скорее исключение, — рассудительно осадил Хьюстон. — Богатые ублюдки, — прорычал он, пародируя персонажа какой-то пьесы. — Вам важен сам процесс. И участие в незаконном мероприятии, конечно.
— Да какая разница. — Эмиссар засунул в рот полбулочки и промычал: — Эсо фсефо лиф деньфи.
— Ты говоришь как человек, у которого они есть, дружище.
Я хлопнул его по спине, чтобы помочь булке преодолеть трудный путь до желудка. Хьюстон подтянул к себе тарелку с кашей и принялся уплетать как в последний раз. Может быть, боится, что в тюрьме не будут кормить. Прогноз молчал и нервно ерзал на скамье. Вот-вот описается.
Бьюсь об заклад, я сбегу из Новемара максимум через месяц. Услужливый голос внутри моей головы напомнил, что оттуда еще никто не сбегал.
«Ну, значит, понадобится чуть больше времени. Скажем, больше на…»
— …двенадцать лет.
Я вздрогнул.
Эмиссар с Прогнозом увлеченно спорили, у кого из пташек сиськи лучше. Прогноз давно дрочил на Лизу со второго курса, а Эмиссар говорил, что ее сиськи никуда не годятся, и выглядит она как двенадцатилетняя школьница.
Мы все знали, что Эмиссар признает только одни сиськи, хоть он их ни разу и не видел.
Я старался об этих конкретных сиськах не думать, тем более у меня были другие. Сколько угодно других. После матча, который мы, кстати, позорно просрали, куча дурочек принялась убеждать всех подряд, что без меня команда не та. И все они хотели подбодрить и утешить — единственным доступным для дурочек способом.
Я не стал каждой рассказывать, что ушел из команды сам. Лолите только рассказал, но она ничуть не заинтересовалась. Лола не любила крылатлон и не понимала ажиотажа вокруг него, зато ей нравилось то, чем мы занимались за оранжереей номер шесть — самой дальней, у кромки Кедровой Чащи.
Я стоял со спущенными штанами, рассматривая стволы вековых деревьев, и хотел, чтобы Елизарова нас увидела. Представлял, как она покраснеет и смутится. Это доставляло мне большее удовольствие, чем сам минет.
Было далеко за полночь, когда я ввалился в спальню. Хьюстон и Прогноз уже спали, а Эмиссар лежал на кровати, закинув ноги на стену, и держал в руках книжонку Елизаровой.