Лодка прибилась к берегу, архонец, отстраненно озираясь, вышел и протянул жрице руку, помогая сойти. На суше ждала еще одна служительница культа, ненамного старше той, что провела его сюда. Она вежливо сложила руки и склонила к ним голову в приветственном жесте:
– Да пребудет с вами Праматерь, ваше высочество. Король Удгар уже здесь, все собрались в священном круге, поспешим.
– Разумеется. Как отреагировала храмовница на мою невольную задержку?
– Достойно, конечно. Вчера Верховный друид Таланар сообщил, что у вас случились сложности в дороге. Никаких неудобств не возникло.
У Агравейна отлегло от сердца. Что-что, а в определенные моменты иметь дело со жрицами и жрецами, наделенными даром предчувствия, – особенно выгодно.
Принца повели в самый крупный из всех Круг Камней на вершине острова, туда, где высился огромный ясень, вечнозеленое мировое древо, хранящее древние тайны и окруженное петлей ручья подобно рву. В груди Агравейна вновь замерло: сюда нет входа никому, кроме храмовницы, сохранителя, наследников и – только по поводу наиболее серьезных ритуалов – старших жрецов. И он не бывал здесь никогда.
«Здесь бьется сердце всего Этана», – подумал молодой мужчина.
– Истинно так, – раздался за спиной снисходительный женский голос.
Он обернулся и увидел статную величественную женщину. Храмовница, то ли приветствовал, то ли испугался принц. Давненько он с ней не пересекался, сглотнув, подумал мужчина. Отчего-то мгновенно стало жутко стыдно, будто прямо сейчас, в одну секунду, Верховная жрица могла мгновенно как на ладони разглядеть все грешки архонца, все не очень хорошие дела – пьянство, жестокость, распутство, – которыми он больше не мог гордиться. Нелла и впрямь как-то загадочно улыбнулась, магически сверкнув глазами, но ничего не сказала.
Прошла вперед, по узкому мосточку поперек ручья перешла в центр круга. За ней следовал Таланар (Агравейн склонился в почтении), Сайдр (принц кивнул), а за тем – король Удгар.
– Отец!
– Сынок! – Это было, пожалуй, самое теплое их объятие с тех пор, как Агравейну стукнуло десять. Удгар обхватил мозолистыми ладонями лицо сына и расцеловал его в щеки. – Я верил, что ты непременно будешь жить! Тандариона не убить каким-то христианским выродкам!
– Не горячись, владыка, – проговорил Таланар. Все же не след принижать чужое учение только потому, что те, кто его проповедует, просто не способны верить во что-то большее.