Большая часть тех, кто примкнул к Бану по приказу Идена Ниитаса, вернулись с приветом и поклоном от госпожи в родные земли. Правда, с полторы сотни человек, с согласия танов Пурпурного и Сиреневого домов, остались в ставке Бансабиры. Как и две тысячи бойцов, которых предоставил танше плененный Ранди Шаут. Их Бану маленькими группками раскидала по всем тридцати восьми подразделениям и наказала своим держать ухо востро.
Разделение трофеев при роспуске армии в некоторых слоях вызвало такую волну недовольства, что Бансабире невольно вспомнился фамильный герб дома Яасдур со вздыбленным морским валом и мельхиоровым трезубцем в центре, на котором красовался девиз дома «Волна и смерть». Часть добычи, которая перепала на руки каждому, казалась ничтожно малой.
– Вы поймете, что себе я возьму тоже не столько, сколько хочется. Моя забота – весь танаар, ему нужны средства.
Чем выше был пост и чем больше амбиции, тем меньше подходила для полководцев позиция танши. Но препятствовать или противиться никто не посмел. Трое из темников Бану должны были разъехаться по своим наделам еще до сорокоднева Сабира, в чертоге оставался только Гистасп. Однако Гобрий по старой памяти попросил задержаться, а если возможно, заявил он позже, и вовсе остаться при госпоже. В конце концов, пожалованным его роду наделом уже давным-давно управляет его жена, ей помогают родственники и подрастающий сын, так что в нем надобности нет. По семье он, разумеется, соскучился и намерен как можно скорее их проведать, заверял командующий, заметно нервничая по неясной для Бансабиры причине, но остаться жить в глухой тиши сейчас просто не сможет. Поэтому, если можно, он бы хотел время от времени навещать вверенные земли, видеться с родными, но жить и действовать – в фамильном чертоге Яввузов.
Бансабира поперхнулась воздухом. Ничего себе просьба. Там видно будет, сказала женщина в ответ, взяв себя в руки, время покажет, а пока – нельзя. Гобрий от отказа надулся, напомнив Бансабире индюка, но клятвенно пообещал после сорокоднева Сабира Свирепого убраться восвояси.
– Но до тех пор, – непреклонно выстрелил голос Гобрия в оконцовке, – я останусь здесь!
Бану мысленно хмыкнула. Да уж, в этой армии точно дурак на дураке. И руководит ими, кажется, бестолочь, которая ни в чем не может разобраться. Особенно, конечно, в себе, додумала Бану. В шутку – зло, но червячок недовольства в груди закопошился отчетливо.