В пятый день беседа идет о добродетели девушек и женщин, которые честь свою ставят выше, чем наслаждение, говорится также и о тех, кто поступает как раз напротив, и о простодушии некоторых иных
Когда настало утро, госпожа Уазиль приготовила для всех пищу духовную, столь благостную, что после нее все почувствовали себя подкрепившимися и телом и духом. Вся компания слушала ее с большим вниманием, и все признали, что ни одно чтение не было столь полезно для них, как это. И, услыхав, что пробил последний удар колокола, звавшего к утренней мессе, все отправились в церковь и предались размышлениям о святых истинах, которые они только что слышали. Выслушав мессу и немного погуляв, все сели за стол и обещали друг другу, что день этот они постараются провести еще интереснее, чем предыдущие. А Сафредан сказал, что был бы рад, если бы мост строился еще целый месяц, до того хорошо проходит у них время. Но тамошний аббат торопил с окончанием работ; он вовсе не хотел, чтобы это благородное общество надолго оставалось в монастыре, ибо в присутствии гостей он стеснялся принимать паломниц, которые в обычное время довольно часто наведывались в эту обитель. Когда же после обеда все отдохнули, компания вернулась к своему обычному времяпрепровождению. После того как все расселись на лужайке, Парламанту спросили, кому она предоставит слово.
– Мне кажется, – сказала она, – что Сафредан хорошо начнет сегодняшний день. По его лицу я вижу, что он не собирается заставить нас плакать.
– Благородные дамы, – сказал Сафредан, – вы будете очень жестоки, если не пожалеете францисканца, о котором я собираюсь сейчас говорить. Из историй, которые мы недавно слышали, вы могли заключить, что участницами их являлись бедные женщины, – и монахи, полагая, что с ними легко будет справиться, не испытывали ни малейшего страха. Но, для того чтобы все знали, что, ослепленные вожделением, люди эти действительно способны потерять и благоразумие, и всякий страх, я расскажу вам одну историю, которая произошла во Фландрии.
В Рождественский сочельник к одному францисканцу явилась молодая девушка, прося исповедовать ее, и он наложил на нее такую необычную епитимью, что она отказалась выполнить ее и ушла, так и не получив отпущения грехов. Когда госпожа ее об этом узнала, она приказала высечь злонамеренного монаха у себя на кухне, а потом связать ему руки и ноги и отвезти к настоятелю монастыря