Теперь становилось ясно, почему она часто задерживалась допоздна на работе. Корпоративы с коллегами… Как я мог закрывать глаза на все это? Доверять безгранично? Может, в этом и состоит главная слабость и бремя влюбленных – они не замечают того, что под самым носом. Сейчас бы напиться и забыться – вечное лекарство брошеных и отвергнутых. Я пока относился скорее ко вторым, но не исключено, что вскоре окажусь и брошенным.
А если она не захочет уходить к другому, не захочет бросить меня? Смогу ли я простить ее? И сколько должно пройти времени, что бы я хоть немного поверил ей.
Как бы помог совет мамы, он так нужен именно сейчас, она всегда ведь знает, как быть. А я вот запутался.
Нет, ее нельзя беспокоить, не хватало им с Вероникой весь отдых испортить. Пусть собираются и едут спокойно в Крым, а я тут сам как-нибудь …
Погруженный в эти мысли я сам не заметил, как пронеслось время.
В окошке застыла старая железная остановка, такая же, какой я ее помнил.
Я вышел из автобуса. Перед моим взором открылся вид российской глубинки. Черт, тут так ничего и не изменилось. Даже запахи были теми же, из детства.
Хотя кое-что, присмотревшись лучше, я всё-таки заметил. Деревья парка, начинавшегося сразу за остановкой, изрядно поредели. То ли школьниками позабылась традиция каждую весну сажать здесь новые деревья, толи была другая причина. Но увидеть когда-то цветущий и переполненный растительностью ландшафт в упадке было неприятно.
Я зашагал по дороге, что вела прямо через парк, к моему родному селу.
Понемногу воспоминания детства вытесняли дурные мысли.
Вот дуб, на ветвях которого мы с друзьями, будучи мальчишками, мастерили скворечники. А где-то неподалеку место, где мы постоянно играли в прятки. Родители никого не отпускали далеко от дома, но разве удержишь сорванцов. Юные искатели приключений до ночи могли мотаться по округе, после чего с честными лицами утверждать, что не отходили со двора ни на шаг.
Оглядываясь по сторонам, я будто возвращался в детство. Не думал я, что вновь окажусь здесь, тем более гонимый своими проблемами.
Уже вечерело, когда я вышел к первым многоэтажкам на окраине села.
Дома были такими же, как прежде, будто жизнь здесь остановилась на все пятнадцать лет для того, чтобы я, вернувшись через долгое время, узнал поселок.