Бернар Клервосский был уже в возрасте, высокий худощавый старик с длинными волосами и бородой, которую никогда не стриг. Ногти он тоже не стриг. Целый год, несмотря на погоду, он ходил босиком в одном рубище, даже зимой, в холода. Годами он не мылся и рубище своё он не снимал тоже годами – отчего источал резкий непереносимый запах.
Когда служба закончилась Алеанора подошла к Бернару и смиренным голосом попросила отпустить ей грехи и благословить её.
– Сосуд разврата и порока! – заорал Бернар – Ты пришла сюда, в храм Господний и теперь молишь об отпущении грехов, бесстыжая?! Ты скакала на коне как мужчина, носила мужскую одежду, покровительствовала своей развратной сестре покрывая и поощряя её в грехопадении. Развязала войну убивая честных христиан! Иза-тебя сгорело в церкви полторы тысячи христиан! Убийца!
Алеанора упала на каменный пол и зарыдала.
– Плач! Плач нечестивая, ибо уготовлено тебе уже место в аду, будешь корчиться на сковороде у чертей за грехи свои!
– Помогите мне святой отец, – плакала Алеанора – Что мне делать? Что?
– Молись нечестивая! Молись и тогда Господь может помилует тебя – с этими словами Бернар повернулся и ушёл.
На следующий день Алеанора снова пришла в церковь и опять в конце службы просила благословения и отпущения грехов. И опять услышала гневную отповедь, и опять валялась в ногах, и опять плакала. Так было и на другой день и на следующий. Пять дней ходила Алеанора в церковь и плакала, плакала и в конце концов сердце Бернара дрогнуло, ему стало жаль бедную, слабую, беззащитную шестнадцатилетнюю Королеву и он благословил её и обещал помочь.
– Я напишу нашему Папе Иннокентию II – сказал он.
Алеанора вернулась на постоялый двор окрылённой и на следующий день отправилась в Париж. Её душа пела от радости, она не сомневалась в успехе. Бернара Клервосского все считали святым. Сам Папа состоял с ним в дружбе и гордился ей, к тому же Папой он стал при поддержке Бернара.
Королева Алеанора вернулась в Париж и жизнь её продолжилась в прежнем русле. Она также продолжала править страной и носила чёрные одежды, а Людовик продолжал молиться в соборе.
Через два месяца рано утром в Сите прибыл гонец от Папы. Алеанора сама взломала печать и развернула пергамент, быстро пробежала его глазами и сердце бешено заколотилось от радости. Папа возвращал её, Людовика, Аэлиту и Рауля в лоно церкви. Едва сдерживая себя королева не спеша встала и направилась из комнаты. Она вышла из дворца, пересекла остров и чинно вошла в собор Нотр дам де Пари. Пройдя большой зал Алеанора вошла в небольшую келью. Там на табуретке сидел Людовик в одних штанах, полуобнажённый. Вся его спина была исполосована плёткой, в рубцах и кровоподтёках. Король сильно похудел от многодневных постов, лицо осунулось, из боков выпирали рёбра, глаза были красные от недосыпания.