Д’Артаньян вошел.
– Что угодно вашему величеству?
– Скажите, где находится ванский епископ, ваш друг?
– Но, ваше величество…
– Я его жду, а он не появляется. Пусть мне его разыщут.
Д’Артаньян удивился; сообразив, что Арамис покинул Во тайно, по поручению короля, он решил, что король хочет сохранить секрет.
– Ваше величество непременно желает, чтобы вам привели господина д’Эрбле? – спросил он.
– Я не настаиваю, – сказал Филипп, – он мне не так нужен; но если б мне его все-таки нашли…
«Я угадал!» – подумал д’Артаньян.
– Этот господин д’Эрбле, – сказала Анна Австрийская, – ванский епископ – друг господина Фуке?
– Да, ваше величество, он бывший мушкетер.
Анна Австрийская покраснела.
– Один из четырех храбрецов, которые в свое время совершили столько чудес.
Королева-мать уже пожалела о том, что захотела укусить; чтобы сохранить последние зубы, она прекратила разговор.
– Каков бы ни был ваш выбор, сын мой, я уверена, что он будет превосходен.
Все склонились перед королем.
– Вы увидите, – продолжал Филипп, – глубину кардинала Ришелье без скупости кардинала Мазарини.
– Первого министра, ваше величество? – спросил испуганный принц, брат короля.
– Я вам расскажу это, мой брат. Но как странно, что господина д’Эрбле все нет.
Он позвал лакея и сказал:
– Пусть предупредят господина Фуке, мне надо с ним поговорить. О, в вашем присутствии, не уходите.
Господин де Сент-Эньян вернулся с добрыми вестями о королеве. Она осталась в постели только из предосторожности, чтобы иметь силы исполнять все повеления короля.
В то время как всюду искали господина Фуке и Арамиса, новый король спокойно продолжал преодолевать свои испытания, и все – семья, офицеры, лакеи – видели перед собой Людовика, и ни у кого это не вызывало сомнений.
С какой странной легкостью Провидение опрокинуло самую высокую судьбу в мире и на ее место поставило самую униженную!
Но порой Филипп чувствовал, как по сиянию его молодой славы пробегала тень. Арамис не появлялся.
Разговор между членами королевской фамилии как-то иссяк. Озабоченный Филипп забыл отпустить своего брата и принцессу Генриетту. Они удивлялись этому и мало-помалу теряли терпение. Анна Австрийская наклонилась к своему сыну и сказала ему несколько слов по-испански. Филипп совершенно не знал этого языка. Он побледнел перед этим неожиданным препятствием. Но будто гений невозмутимого Арамиса одарил его своей находчивостью. Вместо того чтобы смутиться, Филипп встал.