Шико, услышав это приказание, поспешил спрятаться в шкафу и тщательно притворил дверцы. Медленные, мерные шаги раздались по паркету – это шел посол его величества Филиппа II. Когда предварительные, освященные этикетом разговоры кончились, Шико убедился, что Беарнец очень искусно умел давать аудиенции.
– Могу ли я говорить свободно с вашим величеством? – спросил посол по-испански (этот язык понятен каждому гасконцу как свой собственный).
– Можете, милостивый государь.
Шико навострил уши – любопытство мучило его.
– Государь, – объявил посланник, – я принес ответ его величества.
«Так, – заметил про себя Шико, – если он принес ответ, значит, был вопрос».
– Насчет чего? – осведомился Генрих.
– Насчет ваших предположений в последнем месяце, государь.
– По чести, я очень забывчив. Потрудитесь мне напомнить эти предположения, прошу вас, господин посол.
– По поводу замыслов лотарингских принцев во Франции…
– Да, и в особенности по поводу властолюбия моего кума Генриха Гиза. Очень хорошо! Теперь я вспомнил. Продолжайте.
– Государь, король, мой повелитель, невзирая на просьбы лотарингцев заключить с ними союз, смотрит на союз с Наваррой как на более честный и, если откровенно, более выгодный.
– Да, будем откровенны! – подхватил Генрих.
– Я откровенен с вашим величеством, потому что знаю намерения моего повелителя в отношении вашего величества.
– А я могу знать их?
– Государь, король, мой повелитель, ни в чем не откажет Наварре.
Шико приставил к двери ухо, кусая пальцы: не бредит ли он, не спит ли?
– Если мне нет отказа, – отвечал Генрих, – так посмотрим, чего могу я требовать.
– Всего, что угодно вашему величеству.
– А! Вот как!
– Пусть ваше величество говорит все прямо и откровенно!
– Помилуй бог! Я просто теряюсь.
– Его величество король испанский делает своему союзнику предложение.
– Я слушаю!
– Французский король поступает с королевой наваррской как с заклятым врагом. Он отвергает ее, свою сестру, с той минуты, как она покрывает его позором. Оскорбительные слова французского короля на ее счет… я прошу прощения у вашего величества, предмет так щекотлив…
– Говорите, говорите!
– Оскорбительные слова и поступки короля Генриха Третьего на ее счет известны всем – молва о них разнеслась повсюду.
Генрих сделал знак несогласия.
– Да, – продолжал испанец, – нас уведомили. Итак, я повторяю, государь: французский король отвергает вашу супругу как свою сестру тем, что старается ее обесчестить, приказав публично остановить ее носилки и заставив капитана своей гвардии ее обыскивать.