– Ах, я затем и пришел к тебе, чтобы сказать об этом. Видишь ли, я еду на охоту, а перед охотой я всегда бываю очень весел. Ну, вставай же, куманек, долой с постели!
– Как, вы берете меня с собой, государь?
– Ты будешь моим историографом, Шико.
– Я должен записывать число удачных выстрелов и ударов?
– Именно.
Шико покачал головой.
– Ну, что ты качаешь головой?
– Не могу видеть подобной веселости без беспокойства.
– Ба!
– Да, после солнца…
– Что «после солнца»?
– После солнца всегда бывают дождь, молния и гром.
Генрих, улыбаясь, гладил бороду.
– Если случится буря, любезный Шико, мой плащ широк: прикроет и тебя. – И король, выйдя в переднюю, потребовал: – Коня! И сказать господину де Морне, что я готов!
– Как! Морне – обер-егермейстер этой охоты? – Шико, ворча, одевался.
– Морне здесь – всё, любезный Шико. Король наваррский слишком небогат, чтобы не экономить. У меня один человек заменяет многих.
– Да, один заменяет! И неплохо, видно, – со вздохом пробурчал Шико.
LIV
Как в Наварре охотились на волков
Шико, взглянув на приготовления к отъезду, не мог удержаться и не заметить вполголоса, что охота короля Генриха Наваррского не так парадна, как короля Генриха Французского. Не больше двенадцати – пятнадцати дворян – среди них и виконт де Тюренн – составляли всю свиту короля. Дворяне эти только казались богатыми, а на самом деле не имели таких доходов, чтобы позволить себе бесполезные, а иногда даже и необходимые издержки. Поэтому все они вместо охотничьих костюмов обрядились в шлемы и латы.
– Уж не обзавелись ли гасконские волки мушкетами и артиллерией? – тихонько осведомился по этому поводу Шико.
Генрих услышал вопрос, хотя и не прямо ему адресованный, и приблизился к Шико.
– Нет, сын мой, у гасконских волков нет ни мушкетов, ни артиллерии. Но зато есть когти и зубы: охотясь за ними, приходится иногда попасть в ров, а там легко изорвать шелковое платье, кружева и даже сукно, но не латы.
– Это, конечно, причина, – проворчал Шико, – но неубедительная.
– Что делать, – улыбнулся Генрих, – не сумел сыскать получше.
– Придется довольствоваться этой.
– Ты сердишься на меня, что я разбудил тебя, чтобы утащить с собой на охоту?
– Клянусь честью, сержусь! Я не охотник, и мне, ленивцу, надо же чем-нибудь заниматься. А вы заранее восхищаетесь при воспоминании, сколько волков достается каждому из двенадцати охотников.