. С этими марами тождественны наши кикиморы (кошмары) и марухи – беспокойные домовые карлики, занимающиеся пряжею, и сам дед домовой, который давит мужиков и баб во время их крепкого сна.
По русскому поверью, всякий человек бывает одержим по ночам разными недугами, и если разбудить его прежде, чем окончатся начатые муки, то он наверно захворает тою болезнею, какою был угнетаем во сне. Оттого крестьяне не решаются будить своих товарищей на утренней зоре[210]. Летописец сообщает под 1092 годом любопытное свидетельство о бесах, поражавших смертию полочан: «…предивно бысть Полотьске: в мечте ны бываше, в нощи тутн станяше по улици, яко человеци рищюще беси; аще кто вылезяше из хоромины, хотя видети, абье уязвлен будяше (вар. бяше), невидимо от бесов язвою, и с того умираху, и не смяху излазити из хором. Посем же начаша в дне (вар. во дни) являтися на коних, и не бе их видети самех, но конь их видети копыта, и тако уязвляху люди полотьскые и его (вар. их) область; тем и человеци глаголаху: яко навье (мертвецы) бьють полочаны»[211].
Итак, в этих смертоносных бесах, незримо рыскающих на конях, современники признавали существа эльфические, то есть души усопших, о которых немецкие саги рассказывают как о спутниках Одина в его воздушных поездах. В означенных верованиях кроется основа той лингвистической связи, какую замечаем в нижеследующих речениях: народ называет покойников родителями и употребляет это выражение безразлично, говорится ли об усопших предках или о преждевременно скончавшихся младенцах; в «Слове Даниила-заточника»[212] и в некоторых церковнославянских рукописях под именем рода разумеется дух, что вполне согласуется с област ным употреблением этого слова: в Саратовской губернии рода означает вид, образ, а в Тульской – привидение, призрак; наконец, родимец – паралич[213]. Вот живое свидетельство языка, что души покойников роднились у славян с теми стихийными духами, стрелы которых наносят человеку параличный удар, подобно тому как германские племена ту же самую болезнь приписывали влиянию эльфов, а этих последних отождествляли с тенями усопших.
Особенно интересны верования и предания, живущие в нашем народе, о лихорадках. Название это происходит от глагола лихо радеть, то есть действовать в чей-нибудь вред, заботиться о ком-нибудь со злобным намерением, с лихостью; другие общеупотребительные названия: лиходейка и лихоманка от мануть – качать, махать (трясти); чеш. manoyti se – метаться; сравни: мановение, помаваю, манья – привидение в виде старой и тщедушной женщины, манить – лгать, обманывать, лихован, лихоманщик – злой, обманчивый человек