- Еще как будешь, милая, - выруливает и, вклинившись в поток, добавляет: - Мама позвала на ужин. И ты будешь гребаным солнышком, заботливой и ласковой женой, а после мы оставим Леру с ней.
Внутри все оборвалось. Там был ядреный коктейль из страха, жажды глотка воздуха и много всего еще. Но что преобладало, я не могла разобрать, сплошная мешанина.
- Будешь отрабатывать навыки, как изящнее оставлять синяки на моем лице? – не удержалась.
Внезапно щеку обожгло воспоминаниями, и из уголка правого глаза стекла слеза. Благо он сидел по левую руку от меня.
Влад на моих словах сжал руль, что заскрипела кожа.
- Я сожалею, - послышалось с его стороны. Но так тихо, что почти показалось. Я была уверена, что так и есть.
Он не мог просить прощения… Возможно, не имел на это права, но слез стало еще больше, и губы затряслись. А еще боль стала распространяться от щеки по всему телу.
- Я не должен был… Прости…
Остаток пути мы проводим в молчании. Я так и не поняла чего хотел Влад в этот обеденный перерыв сделать. Я осталась голодна, но не ощущала голода. Я, наверное, вообще ничего не ощущала.
Попытка найти оправдание своей измены провалилась. Людям сложно признавать свои ошибки, мы всего ищем причину в других. И не находим только потому, что причина в нас самих.
Я молчала почти три года. Мирилась с тем, что мой муж был холоден, отдален от нас с дочкой. В какой-то момент я не видела этого, потому что была уставшей. Лера болела. Но потом? Потом стало полегче. А я молчала.
Я боялась скандала. Я боялась говорить громко. Этот страх приклеен ко мне. И мне тяжело от него избавиться. Он сыграл злую шутку. И все же я пошла в тот номер. Чего я ждала, признаваясь мужу?
Выуживаю правду изнутри. Я так хорошо закамуфлировала ее, что не отличить. Но кое-что я могу сказать. Я искала утешения. И я виновата в том, что нашла его в не самом лучшем ключе. Обрела ли я его?
О да, прибавив к хаосу еще больше ужаса.
Я была уверена, что не буду сожалеть. Но этот момент открыл многие двери, которые я также спрятала. Дверь, за которой были чувства к Владу. Дверь, скрывавшую былую надежду, дающую шанс нам.
Чего я жду? Ничего. Сейчас не жду ничего. Моя измена — точка невозврата. Все, что будет дальше, разрушит нас, и мы должны это пройти, чтобы понять – дороги обратно нет и не будет.