Сейчас будет драка, это очевидно. Но
начинать драки не в моих правилах. Я собрался, тело активизировало
резервы, готовое вступить в бой. За время нахождения в полицейском
участке я успел немного отдохнуть после турнира.
Лысый протянул руку и схватил меня за
ворот. Ну что за детский сад? Отшатываюсь назад, чтобы его рука
выпрямилась, удар в локтевой сустав. Силы не жалел, чтобы сразу
показать, что играть в эти клоунские игры я не намерен.
И вывернутый наизнанку локоть вместе
с торчащей наружу белой костью тому подтверждение. Лысый неверяще
смотрит на свою конечность и лишь через мгновение начинает орать от
боли. Тут же к нему присоединяется щербатый, которому я пробиваю
ногой в колено. Конечность другая, но эффект тот же.
– Сука! – орет одна из баб, чье лицо
покрыто татуировками.
Она бросается на меня разъяренной
кошкой, и я успеваю заметить тусклый блеск металла в ее руке. Ей на
помощь идет еще один из парней, которого до этого я вообще не
замечал. Меня зажали в углу, но из-за орущих от боли двоих кретинов
тут больше толкотни получилось, чем драки.
Ни о какой техничности речи не шло,
голая ярость против холодного расчета. Кроме лысого здесь не было
серьезных бойцов, потому я и действовал так радикально, чтобы
вывести его из игры. Так получилось, что татуированная вонзила
заточку в бок своего товарища, когда я отвел удар.
Щербатого пару раз пнули и немного
потоптали во всей этой толкотне. Вторая девушка пряталась за
Паханом, а сам он в бой вступать не спешил. Оставался еще
долговязый паренек, который выломал из каркаса кровати
металлический прут и принялся махать им, пока не зарядил по затылку
татуированной, когда я ей прикрывался.
Силы ему не занимать, между прочим.
Будь девчонка обычным человеком, скорей всего ей проломило бы
череп. Но у нее явно прокачана выживаемость, раз она выдержала
такой удар.
Прут пришлось принимать на жесткий
блок, перехватывать руками и вырывать. Да не тут-то было,
долговязый держал крепче и оказался сильнее меня. Кто-то скажет,
что бить по яйцам подло. А я скажу, что пятеро на одного – это
по-бабски. А значит, и яиц у них нет.
Так что когда долговязый согнулся в
три погибели, я наконец вырвал прут и добил им последнего, который
прижимал рану в боку, оставленную заточкой.
Все были живы, хоть и ранены. Даже
долговязого я ударил не сильно, все-таки минимальная мужская
солидарность во мне есть. И оставлять его без возможности к
размножению я не мог. Лучше уж просто убить, так милосерднее.