Возраст, прежняя биография, родные… – ничего или почти ничего.
Как-то она обмолвилась что у неё есть семья – но ни разу он не видел чтобы она звонила кому-то из родных или получала по почте – обычной или электронной – поздравления. Он знал вернее догадывался что Анна в свое время где-то служила – и даже почти не сомневался – в каком именно ведомстве. Но на вопрос о звании, в коем она закончила службу та коротко ответила: «сержант» – и перевела разговор на другую тему.
Даже её паспорт хранился с прочими документами в надежном сейфе – в отличие от денег, толстая пачка которых лежала всегда почти на виду – и которые она позволяла ему брать без отчета и спроса.
В начале он было пытался что-то узнать у неё самой – на что она отвечала уклончиво, а однажды сказала, поджав губы: «Знаешь, Костик – давай так: ты ничего не спрашиваешь а я ничего не вру».
И вообще чем больше он узнавал её – тем меньше возникало желание задавать вопросы…
Не потому что боялся чего-то – просто…это было бесполезно. Глухой тупик…
О хозяйке ничего не говорила ни квартира – со старой и новой мебелью вперемешку, ни книги в шкафах – многочисленные, но бессистемно подобранные и разных времен – от старых рассыпающихся пожелтевших томов с ломкими страницами – с «ятями» и «ерами» и мало чем от них отличающихся советских книг 30х годов, до респектабельных изданий на английском, посвященных культам древних богов.
И при этом – целый шкаф любовных романов и детективчиков а-ля Дарья Донцова.
И ни писем, ни открыток, ни фотографий.
Лишь однажды, в случайно вытащенной им с полки книге пятидесятых кажется годов – по истории авиации, Костя нашел старый снимок. Женщина похожая на Анну, в гимнастерке и форменном берете, держит на коленях малыша в матросском костюмчике. Дата на обратной стороне – 1928 год, говорила что это или бабка его возлюбленной, или еще какая-то родственница того же поколения. (У него хватило ума не показывать снимок Анне и не лезть с расспросами).
А несколько раз он заставал Анну за странным занятием – она внимательно изучала какие-то ветхие фолианты, делая выписки в разбухшую тетрадь, которую ему не показала и быстро спрятала во все тот же сейф…
А её ночные отлучки – когда она, оставив полусонного изможденного любовника, как ни в чем не бывало вставала, одевалась и ехала «по делам» – чтобы вернуться под утро такой же свежей и бодрой и проводить Костю в институт? Бывало, впрочем, она пропадала на один а то и на несколько дней… «Работа» – коротко объясняла она и парень ясно понимал – больше ничего она не скажет. Ну и само собой – привычки. Вернее – привычка.